Варвара Самсонова - Дочь Сталина
Весной 1954 года вернулись домой Евгения Александровна и Анна Сергеевна. Кира Павловна Политковская рассказывает об этом дне в своих воспоминаниях. Утром позвонили из тюрьмы и как-то просто, буднично предложили приехать и забрать маму и тетю. Кира даже не поверила, решила, что это первоапрельская шутка. Она сама только недавно вернулась из ссылки и еще не привыкла к забытому ощущению свободы и безопасности. Чиновника тюрьмы даже обидело ее недоверие. «Какие шутки! Разве такими вещами шутят?» — выговаривал он Кире.
В тюрьме предупредили, что Анна Сергеевна — в тяжелом состоянии и поэтому родственники могут пока не забирать ее из больницы. Но близкие решили, что тюремная больница не самое лучшее место для душевнобольного человека. Анну Сергеевну привезли домой.
Светлана не объясняет, откуда она узнала о возвращении теток. Может быть, позвонили сыновья Анны Сергеевны. Но в тот же день она уже повидалась с ней. «Тетя Аня» сидела в комнате, не узнавая своих уже взрослых сыновей, безразличная ко всему. Глаза ее были затуманены. Она смотрела в окно, равнодушная ко всему, ко всем новостям: что умер мой отец, что скончалась бабушка, что больше не существует нашего заклятого врага Берия. Она только безучастно качала головой».
Но прошло время, и домашняя обстановка, внимание родных благотворно сказались на здоровье Анны Сергеевны. Исчез бред, боязнь запертых дверей, только по ночам она продолжала разговаривать сама с собой. Ее восстановили в Союзе писателей. Как и в прежние времена, вокруг нее образовался круг знакомых и друзей. Как и прежде, она кому-то помогала, за кого-то хлопотала. Такой образ жизни полностью соответствовал ее деятельной и отзывчивой к чужим бедам натуре.
Именно Анна Сергеевна долго уговаривала, убеждала племянницу взяться за перо и описать все, что помнит о своем детстве, близких и интересных людях, с которыми ей посчастливилось познакомиться в те годы. Но Светлана была слитком застенчива и неуверена в себе. Ей казалось, что у нее ничего не получится, что она не имеет права навязывать читателям свои воспоминания. И только в 1963 году, летом на даче в Жуковке, она написала «Двадцать писем к другу».
Когда арестовали Анну Сергеевну и Евгению Александровну, Светлана была уже взрослой девушкой. Её мучили сомнения, и она осмелилась спросить у отца, в чем их вина? «Болтали много, знали слишком много. А это на руку врагам», — ответил тот. И добавил серьезно и зло: «У тебя тоже бывают антисоветские высказывания». Я не стала ни возражать, ни спрашивать, откуда у него такие сведения…
Но мне хотелось уйти из этого дома хоть куда-нибудь», — жаловалась Светлана.
Интересно сравнить этот эпизод «заступничества» с аналогичным в воспоминаниях Киры Политковской. Она дает более жесткий вариант, то ли поведанный много лет спустя самой Светланой, то ли пришедший к Кире Павловне через вторые-третьи руки, по рассказам матери, тети Ани или других родственников. Светлана будто бы с упреком спросила у отца, почему он посадил ее теток, которые заменяли ей мать. Сталин ответил раздраженно: «Будешь адвокатничать, я и тебя посажу!»
Но в каких бы вариантах ни доходили до нас истории из прошлого — в мемуарах, воспоминаниях, письмах и дневниках, мы интуитивно чувствуем истину, подлинность или придуманность какого-то события. Светлане действительно не хватало родных, без них не было чувства семьи и опоры в жизни. Но мучили ее не только бесприютность и одиночество…
По рассказам Киры Павловны, вечером того же дня, когда вернулись из тюрьмы ее мать и тетя Аня, в дверь к ним позвонила Александра Андреевна Бычкова, Светланина няня. «Светочка очень переживает, Светочка очень переживает», — несвязно бормотала няня. Почему Светлана не осмелилась прийти сама, сначала прислала няню? Сомневалась, что они не захотят видеть ее? Чувствовала и свою ответственность за их несчастья, толику и своей вины?
Но вернемся в тридцать седьмой — тридцать восьмой годы, переломные в жизни Светланы, когда у нее отняли не только родственников, счастливое детство, но отняли и Зубалово. Дух уютной старинной усадьбы начал исчезать после смерти Надежды Сергеевны. Однажды приехав на воскресенье в Зубалово, Светлана не нашла в лесу свою детскую площадку с качелями, кольцами и домиком Робинзона. Площадку словно метлой вымели. Исчезла любимая воспитательница Наталья Константиновна, интеллигентная старая гувернантка. Скорее всего, ее выжили. Учителю Василия Александру Ивановичу тоже «отказали». Он был слишком строг и требователен к своему подопечному. Может быть, Василий на него нажаловался. Он с детства умел добиваться своего, хитростью и маленькими интригами.
Выгнали экономку Каролину Васильевну. Только в тридцать седьмом вспомнили, что она «из немок», хотя Каролина Васильевна проработала в семье уже десять лет. Сначала удалили из Зубалова интеллигентных воспитателей, старорежимных слуг. Сталин, недоучившийся семинарист, недолюбливал интеллигенцию. Со временем эта нелюбовь переросла в ненависть. Власик, комендант и сотрудники КГБ (тогда еще ГПУ) убирали старых, «ненадежных» людей и подбирали новую «обслугу» для Зубалова и кремлевской квартиры. Это были люди с собачьим нюхом. Они угадывали настроения Хозяина, его тайные пожелания. Именно такими «преданными» Сталин себя и окружил.
Уютный семейный дух усадьбы быстро сменился казенным, государственным. Светлана так об этом пишет: «Сменилась вся система хозяйства в доме. Раньше мама сама набирала людей, понравившихся ей своими человеческими качествами… Сразу же колоссально возрос штат обслуживающего персонала или «обслуги», как его называли в отличие от прежней буржуазной прислуги. На каждой даче появились коменданты, штат охраны со своим особым начальником, два повара, двойной штат подавальщиц и уборщиц… Все эти люди, попав в обслугу, становились сотрудниками ГПУ.
Когда не удалось выжить из семьи вождя няньку Александру Андреевну, ее тоже оформили младшим сержантом. С того времени бабуся и повар обязательно при встрече козыряли друг другу и говорили: «Слушаюсь, вашество!», «Есть!» Эти добродушные простые люди так и не осознали себя сотрудниками грозного управления и воспринимали свои звания как шутку.
Кстати, свою любимую бабусю Светлана все-таки сумела отстоять. Как ей это удалось, мы не знаем. Но, наверное, все средства пошли в ход — просьбы, слезы, жалобы… Когда ей очень чего-то хотелось, она умела добиваться своего. То же самое можно сказать и о Василии. Но далеко не всегда Светлана проявляла такую настойчивость и упрямство. Почему, из страха перед отцом? Родственники Светланы утверждали, что такое чувство ей было неведомо: «Она никого не боялась, наоборот, все боялись ее». Эта черта характера — бесстрашие и упорство еще не раз проявятся в критические моменты жизни.
