Николай Борисов - Русские полководцы XIII-XVI веков
И вот теперь он должен был просить их помощи, их крови во имя затеянной им рискованной тяжбы с Мамаем. Но как докричаться до них? Как заставить поверить в благородство своих целей, в то, что в случае неудачи он, как это часто делали другие князья, не бросит их на произвол судьбы, огрев нагайкой своего быстроногого коня?
И Дмитрий нашел единственно правильное решение. Кто-то, чье слово значит для простонародья больше, чем его собственное, должен как бы поручиться за него перед Русью, породнить его с могучей силой земли. Должно быть, поначалу эта мысль показалась князю нелепой, почти оскорбительной для его княжеского достоинства. Однако он вновь и вновь возвращался к ней и все отчетливее понимал, что непременно должен взыскать себе "поручника святого".
Таким поручителем не мог быть кто-либо из тогдашних московских иерархов. Народ всецело доверял одному только Сергию Радонежскому — игумену Троицкого монастыря, расположенного в 65 верстах к северо-востоку от Москвы. К нему и отправился Дмитрий с небольшой свитой перед самым выступлением в поход…
* * *
Здесь необходимо сделать небольшое отступление и познакомить читателя с человеком, который сыграл важную роль в судьбе князя Дмитрия, долгое время был его духовным отцом и наставником. В памяти потомков, в произведениях литературы и искусства, посвященных Куликовской битве, Дмитрий Донской и Сергий Радонежский неизменно стоят рядом, как соратники и единомышленники, как представители разных сторон одного и того же исторического явления — русского национального возрождения.
О жизни и учении Сергия известно очень мало. До наших дней не сохранилось каких-либо его произведений — посланий, поучений, проповедей. Почти все то немногое, что мы знаем о великом старце, как называли Сергия современники, содержится в его житии, написанном монахом Епифанием Премудрым в 1417–1418 гг. В середине XV в. труд Епифания был отредактирован другим известным средневековым книжником — Пахомием Логофетом и лишь в этом виде дошел до наших дней.
Будущий подвижник родился около 1314 г. в Ростове, в семье боярина Кирилла и его жены Марии. Детство и отрочество Варфоломея — так звали Сергия до пострижения в монахи — совпало с самым тяжелым периодом в истории Ростова. Город постоянно опустошали ордынские "рати", над жителями глумились лютые татарские "послы". Бедствия древнего города усугублялись действиями соседних русских князей. В 1328 г. Иван Калита послал в Ростов своих воевод, которые учинили здесь настоящий погром. Вскоре после этого родители Варфоломея уехали — или были насильно вывезены — из Ростова и поселились в селе Радонежском (позднее — городок Радонеж), располагавшемся в 55 верстах к северо-востоку от Москвы, в слабозаселенном лесном крае. Здесь, на холмистых берегах речки Пажи, прошла юность Варфоломея.
Родители Варфоломея были убеждены в том, что их среднему сыну суждена необычайная судьба. Уже само его рождение сопровождалось чудесными знамениями. Когда мальчику было семь лет, он повстречал таинственного старца, который предрек ему великую будущность. А вскоре он внезапно преуспел в учении, быстро обогнав своих сверстников. Со временем и сам Варфоломей уверовал в свою богоизбранность. Он ощутил в себе силы для подвига, однако еще не знал, что именно он должен совершить. Но чем больше он размышлял над окружавшей его жизнью, чем страшнее была действительность, тем яснее видел он путь, на котором должен был исполнить свое предназначение.
Подобно большинству людей своего времени, Варфоломей познавал мир с помощью традиционных, идущих от Священного писания идей и образов. Чужеземное иго он считал одной из казней Божьих. Всевышний может сменить гнев на милость лишь в том случае, если люди перестанут нарушать его заповеди. Но как заставить людей раскаяться в злодеяниях, начать новую жизнь? Одними лишь словами и увещаниями поделать ничего нельзя. Ведь даже такие прославленные проповедники, как владимирский епископ Серапион, не смогли изменить мир своими пламенными речами. Несомненно, людям необходимо постоянно иметь перед глазами пример для подражания. Таким образцом веры и благочестия в христианстве издавна служило монашество. "Миру свет иноки, инокам свет ангелы", — учил один из отцов христианского монашества Иоанн Лествичник.
Однако русские монастыри в первой половине XIV в. отнюдь не могли служить школой христианских добродетелей. Почти все они находились в городах или рядом с ними. Каждый монастырь имел своего влиятельного покровителя — князя, боярина или архиерея — и существовал главным образом за его счет. В обителях царили произвол и распущенность. О предписанном отцами монашества равенстве братьев никто и не вспоминал. Каждый инок жил в соответствии со своими доходами. Богатые люди, уходившие под старость в монастырь, могли устраиваться там с привычными удобствами.
Хорошо зная быт современных ему русских монастырей, Варфоломей пришел к выводу, что настоящий иноческий подвиг возможен только вне их стен. В его душе зародилось желание вступить на путь отшельничества. Личным примером, полным самоотречением юноша решил осуществить идею об иноческом свете миру. После кончины родителей (около 1337 г.) Варфоломей покинул Радонеж и отправился навстречу своей судьбе.
Он поселился в урочище Маковец — в глухом лесу, примерно в 10 верстах северо-восточнее Радонежа. Со временем он принял монашеский постриг и новое имя — Сергий. Вокруг отшельника собралась небольшая община. Братья построили деревянную церковь во имя Троицы. Благодаря "высокому житию" маковецких иноков их обитель стала известна далеко за пределами Радонежья. Народ высоко чтил игумена Сергия за его бескорыстие, готовность словом и делом помочь каждому обездоленному. Молва разносила весть о чудесах, которые совершал лесной подвижник.
Сам Сергий не гнался за славой чудотворца, пытался помешать распространению такого рода слухов. Однако в этом он был не властен. Людям очень нужна была его сверхъестественная сила. Вокруг Сергия возникло какое-то небывалое духовное напряжение, созданное горячей верой, мольбами и надеждами множества людей. Чуткая впечатлительная натура Сергия должна была бессознательно пойти навстречу общему чаянию. Ему стали слышаться небесные голоса, начали наяву видеться райские птицы и ангелы, а однажды явилась даже сама Богородица в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Сергий уверовал в свою способность провидеть будущее и не раз изрекал то грозные, то радостные пророчества. Во всем этом не было никакого шарлатанства. Человек средневековья, Сергий жил, думал и чувствовал по его законам.
