Олег Дивов - Оружие Возмездия
– Эх, хорошо съездили. Как вкусно было, помнишь?
– Не в жратве счастье, – говорю. – В свободе. Вот что было вкусно! Уж ты-то, гордый сын вольнолюбивого украинского народа, должен это понимать.
Косяк подумал и сказал очень серьезно:
– Конечно. Как же без свободы. Без свободы это не жизнь получится, а какая-то сплошная армия.
Еще подумал и добавил:
– Но кушать – надо!
ГЛАВА 11
– Пойди найди Суслика, – сказали мне, – в казарму его позови.
В будке КПП сидел на подоконнике боец с характерной внешностью – тощий, мордочка острая, зубы мелкие.
– Ты, что ли, Суслик? – спросил я.
Парень замахнулся на меня табуреткой.
А Сусликом оказался двухметровый плечистый детина по фамилии Сысоев.
ФАМИЛИЯ!!!
в выборке – офицеры, солдаты и сержанты разных частей
В штабе учебной артиллерийской дивизии, где я трудился писарем-машинистом, сидели в одном кабинете друг напротив друга майор Федоров и майор Федькин.
Еще там имелся подполковник Кривополенов. Я мог бы для красного словца наврать, будто помощником у него был старлей Безуглый, но это неправда. Безуглый служил в первой батарее артполка. А к Кривополенову частенько захаживал в гости прапорщик Убийволк.
Когда в штаб прибыл на стажировку майор Антипят (с ударением на «я»), начальник строевой части подполковник Монахов заявил – вот это я понимаю. Это да. Будет, о чем рассказать внукам.
Через несколько дней Монахов заорал на кого-то в коридоре «Пиндюра!!!», и я еще подумал – ни фига себе ругательство.
Ага, щас. Просто Монахову прислали в помощники прапорщика Пиндюру.
Как сказали по этому поводу мои приятели из первой батареи Мосягин и Салдан – ну и террариум там у вас.
Позже, отправившись служить из России на Украину, я был готов столкнуться со множеством заковыристых фамилий. Действительно, попав в Бригаду Большой Мощности, я познакомился с Косяком, Флинтюком, Кагамлыком и Заплюсвичкой. Но куда большее впечатление на меня произвели украинец Ракша и русский Болмат. Прямо по Лермонтову – «я знал одного Иванова, который был немец»…
Нормальная для ББМ ситуация – идут по делам Молнар, Пидус и Йокало. А навстречу Верчич, Ивчик и Ващик. А из курилки им приветственно машет минометный экипаж в составе: Скляренко, Кравченко, Максимченко, Голиней, Драгой и выпадающий из контекста Юлдашев. Честно говоря, Драгой тоже выпадает из контекста, потому что он молдаванин по кличке Коля-Гагауз. Или, когда ему надоедает корчить из себя умного, Коля-Пенёк. Который на самом деле совсем не пенек, а просто низко срубленное дерево.
Кстати, занятен был в ББМ механизм присвоения кличек. Отдавал он первобытно-общинным строем. Молодой боец получал имя фактически с потолка, а дальше – как себя покажет. Обычно процесс именования завершался на стадии черпака, т. е. отслужившего год. Причем многое зависело от интонации. Обращение к черпаку по фамилии могло выражать и крайнюю степень презрения, и честно заслуженное признание. Смешная, на первый взгляд, кликуха тоже зачастую гордо звучала. Одного Васю называли Васей будто плюясь, другого – словно былинного богатыря.
Я, единственный москвич в бригаде (а точнее, единственный москвич на целую «площадку», где служило несколько тысяч человек), поначалу был, сами понимаете, Москва. Хотя чаще «Эй, Москва!». Через полгода я обнаружил, что мое имя – Олег. А потом вообще Олежка. Или все-таки Олег, если ко мне обращается младший по сроку службы. И никак иначе.
А вот Тхя с самого начала был Тхя. Крайне редко – «Тх». Говорят (я сам не видел, не застал) его по молодости лет даже ногами били с каким-то внутренним уважением.
Генку Шнейдера в бригаде называли просто Генкой, Вадика Рабиновича просто Рабиновичем. Воху Ходоровского, как правило, Жидом. Шнейдер пытался эту некрасивую тенденцию переломить, но вскоре пришел к выводу, что Ходоровский действительно Жид с большой буквы Ж – и плюнул. Народ заметил, что Шнейдер все равно морщится, и деликатно перекрестил Воху в Мандавоху.
У грузин была переходящая почетная кличка Швили. Ее не давали кому попало, а только людям достойным, за этим следила грузино-абхазская диаспора. При мне такое прозвище носил Дато Мгалоблишвили и собирался оставить его в наследство Зазе Растиашвили.
Тихонова звали «Фаза» потому что он был такой же огненно-рыжий, как один электрик, служивший в бригаде задолго до. Йонелюнаса прозвали Сабонисом еще и за высокий рост. Ухо сам обкорнал себе фамилию Карнаухов. Пидус выглядел намного старше своих лет и стал поэтому Батей (сколько капитан Мужецкий ни обзывал его «Спидусом» – не прижилось). Заплюй, когда пребывал в хорошем настроении, отзывался на кличку Заплюй. А когда в плохом – он и на Заплюсвичку не реагировал. Ну, а Седой был Седой потому что был седой.
Орынбасара Кортабаевича Арынова старались никак не называть. Чтобы не пришел. Дурная примета – помянешь Алика, и он сразу тут как тут, урод неуправляемый.
Прозвища офицеров тоже были по большей части усеченными или слегка модифицированными фамилиями. Принцип такой же, как при именовании солдат и сержантов – чтобы носить особенную кличку, офицер должен был, соответственно, нечто особенное собой представлять. Например подполковника Миронова, харизматического военачальника, верхушка его дивизиона, вся такая просвещенная, сплошь из студентов, именовала «патрон». В смысле – «patron». А наш Минотавр, добрый и симпатичный дядька, имел манеру вдруг терять самообладание, тупеть, набычиваться и переть вперед рогами.
Замполита называли Замполит. Большего он не заслуживал.
Капитана Диму Пикулина так и звали – капитан Дима Пикулин. Даже офицеры, до начальника штаба включительно. Даже в присутствии всего личного состава ББМ. «А где этот бездельник капитан Дима Пикулин? Куда он спрятался? Что-то я не вижу его в строю…».
Капитану Масякину прозвище успешно заменяла фамилия.
А с майором Кротом заочно произошла смешная история. Как я уже упоминал, у связиста Генки Шнейдера была манера прослушивать разговоры, идущие по нашей телефонной сети. И вот, в один прекрасный день забило канализацию в казарме. Полкан приказал соединить его с коммунальщиками.
– Сейчас пришлем слесаря, – пообещали те. – Он вам прочистит.
– А это долгая история? – спросил полкан. – Солдатикам, извините, срать некуда.
– Не волнуйтесь, слесарь подойдет через полчаса. А сама работа вообще плевая. У слесаря есть такое устройство, называется «крот», оно засорившиеся очки пробивает моментально.
