Антон Чехов - Воспоминания современников об А. П. Чехове
Вот моя картинка из жизни Бабкина в июле 1887 года:
«Приносят почту. Среди газет № журнала „Осколки“. В № очень забавный, но несколько легкомысленный рассказ Чехова о надворном советнике Семигусеве, на крыльцо которого прачка на короткое время положила своего младенца („Беззаконие“). Надворный советник находит младенца, принимает его за своего собственного, подкинутого одной из его пассий со злобы, и чуть ли не идет с младенцем к жене каяться во грехах. В рассказе есть несколько фраз, к которым вполне применимы слова Беранже, говорившего, что он пишет не для институток. Нас зовут завтракать.
— Вы прочли „Осколки“, А. С.? — спрашивает Чехов.
— Да.
— Я тоже. Нужно их прибрать.
Чехов запирает текст в стол и оставляет только картинки. После завтрака мы собираемся идти за грибами и на минуту возвращаемся в кабинет, кажется затем, чтобы захватить папиросы.
— Антоша, пришли „Осколки“? — спрашивает сестра Чехова, в то время только что вышедшая из подростков.
— Пришли, — отвечает Чехов и подает сестре картинки.
— Антоша, а где же текст?
— Текст? Я не знаю, где текст. А. С., вы не брали текст? — спрашивает он у меня серьезно.
— Нет, не брал, — еще серьезнее отвечаю я.
— Я тебе найду текст, Маша, — утешает сестру Чехов. — Только не сейчас, после…»
И все.
Вступление о юмористическом жанре — никчемно, потому что никаких жертв он не требовал. Лейкин не любил скабрезных вещей, и Чехов да и другие сотрудники «Осколков» писали их крайне редко.
В 1909 году, в пятилетие со дня смерти Чехова, выступил со своим «Опытом характеристики» Чехова Н. М. Ежов. «Опыт» произвел в прессе тех лет большой шум, и с очень резкими возражениями против «Опыта» выступили проф. Сакулин, Григ. Спир. Петров, Измайлов и др. известные журналисты. К сожалению, возражения затрогивали более нравственную сторону дела, а не были фактическим опровержением того вздора о Чехове, который в очень большом количестве дал в своем «Опыте» автор, что и позволило Н. М. Ежову во втором его выступлении «Моя статья о Чехове» утверждать, что ни один из сообщенных фактов не был опровергнут. По существу же, факты не были опровергнуты не потому, что их нельзя было опровергнуть, а потому, что никто их опровержением не занялся.
Нравственная сторона дела весьма важная, но, конечно, не все же исчерпывающая сторона. Один из журналистов, например, упрекал Н. М. Ежова, примерившего светлого и хорошего человека на свой аршин и нарисовавшего его дрянцом человеком, в некоторой неблагодарности, так как Н. М. Ежов именно Чехову обязан всей своей литературной карьерой. Все это так. Но что же тут делать, если чувство благодарности, предположим, Н. М. Ежову незнакомо, и откуда он может взять его, если этого чувства у него нет? А самое главное — плох ли, хорош ли, благодарен или не благодарен Чехову Н. М. Ежов, сам Чехов не может стать от этого ни хуже, ни лучше, если бы характеристика Чехова Н. М. Ежовым была верна, Поэтому, оставляя в покое нравственную сторону вопроса, я коснусь только его фактической стороны.
Недавно я внимательно перечитал «Опыт характеристики». Все, что касается семьи Ант. П., отца, воспитания детей, т. е. все, что Н. М. Ежов переписал у Ал. П. Чехова (А. С-го) и о чем рассказывал ему Ник. Павл. Чехов, фактически верно и точно. Но там, где Н. М. Ежов пытается делать собственные характеристики, подводить самостоятельные итоги, он обнаруживает полное незнание того, о чем он берется судить, и сделанные им выводы оказываются явным вздором. Примером неосведомленности Н. М. Ежова может служить тот простой факт, что он не знает даже, скольких лет умер Чехов. В последней главе своего «Опыта» он пресерьезно сообщает, что «Чехов скончался сравнительно молодым человеком, всего 42 лет от роду».
Бесцельно и скучно отмечать шаг за шагом все, что насочинял Н. М. Ежов в своем «Опыте», поэтому я отмечу только два-три вздоря и поставлю к отметкам точку. Покойный Измайлов в «Чехове» называет статью Ежова мутной и полной предубеждений против Чехова и говорит, что в силу осторожности ее хочется обойти. А. А. Измайлов не разбирался в статье внимательно, но критическое чутье подсказало ему верный взгляд на статью Н. М. Ежова. Несомненно, эту статью нужно обходить, и людям, пишущим о Чехове, совершенно с нею не считаться.
А теперь возвращусь к статье.
В гл. V «Опыта», рассказывая о «Лешем», Н. М. Ежов говорит:
«Центральной фигурой в нем являлся лесничий, любящий лес и рассуждающий о том, какова будет посаженная березка… через тысячу лет? Он-то и был „Леший“, не знавший (вместе с автором), что „тысячелетних“ берез не бывает».
Такое «невежество», конечно, было бы в высшей степени постыдным и для автора и для лесничего, но дело-то в том, что в «Лешем» ни о какой тысячелетней березке лесничий не рассуждает и вообще речей о тысячелетней березке нет. Н. М. Ежов в высшей степени бесцеремонно сам сочинил эту тысячелетнюю березку и делает Чехова ответственным за собственное его, Ежова, сочинение.
H. M. Ежов не знает не только текста Чехова, — не знает Буренина, не знает «Нового времени», в котором работал много лет. В гл. II, говоря о вступлении Чехова в «Новое время», H. M. Ежов пишет, что не Григорович рекомендовал Чехова Суворину, нет, это произошло не совсем так. «Может быть, Чехов никогда не попал бы в „Новое время“, если бы в этой газете действительно не имелось „недреманного литературного ока“ в лице В. П. Буренина. Уже давно этот критик, просматривая газеты и журналы, заметил очерки А. Чехонте и не раз говорил в редакции „Нов. времени“ при Суворине и других, что в малой прессе и в лейкинском юмористическом журнале есть маленький Мопассан, какой-то Чехонте, пишущий очень остроумные рассказы. Однажды, беседуя с заехавшим в редакцию Григоровичем, г. Буренин сказал:
— Читали вы рассказы Чехонте? Прочитайте, славная вещь! И хорошо бы его куда-нибудь в серьезный журнал пристроить».
Эта неизвестно для чего сочиненная H. M. Ежовым и вложенная им в уста В. П. Буренина фраза стоит сочиненной им же тысячелетней березки. Все мало-мальски знакомые с В. П. Бурениным и «Новым временем» люди знают, что в устах В. П. Буренина она так же умна, как намерение облагодетельствовать бедную девушку, отправив ее для продажи на рынок невольниц. Буренин, ненавидевший толстые журналы и начавший травить Чехова именно после его перехода в толстые журналы, мечтает «пристроить» Чехова в толстый журнал?! Нет, это положительно стоит тысячелетней березки! Я не говорю уже о том (это частность), что В. П. Буренин, старый и опытный журналист, привык, конечно, излагать свои мысли более литературным языком: «пристраивают» бедных старух в богадельню да маменькиных сынков на теплые места, а не талантливых писателей в толстые журналы. Разве Чехов хотя бы того же H. M. Ежова «пристроил» в «Новое время»?
