Семён Пегов - Я и рыжий сепар
Все это подполковник Гаяс знал, точно так же как и понимал прекрасно, что биографии «перебежчиков» неплохо изучены спецслужбами и, будь версия истории Муханнада хоть на шаг сомнительна, не чертил бы он маршруты подкопов под штаб-квартиры радикалов вместе с генералом и его помощниками. Однако что-то не давало подполковнику покоя, и от собственной мнительности ему становилось еще душнее. После очередной затяжки ядреного латтакского табака он услышал то, что больше всего боялся услышать, а именно посторонние звуки, как ему показалось, где-то сбоку. Затем отголоски разговора — речь нельзя было разобрать. Террористы действительно могли «врезаться» в тоннель за их спиной и отсечь от выхода на свет. Амер отреагировал на звук прямым взглядом в лицо командира, выражающим скорее готовность к действию, чем испуг. Впрочем, и глаза этого дебелого парня с мощными и слегка корявыми руками, получившего очередное ранение месяц назад и сбежавшего из госпиталя на фронт, — и его зрачки вместе с радужкой затянул тот самый налет отрешенности, что свойствен хладнокровным бойцам. И только таким же хладнокровным понятно, что именно этот налет на глазах и означает страх. Гаяс поднес указательный палец, придерживающий окурок, ко рту, обозначая режим полной тишины. За эту долю секунды он успел изрядно обматюкать собственный приказ «на перекур» — ведь теперь боевикам будет проще вычислить расстояние до противника по едкому запаху табака. «Шум и запах», — щелкали в мозгу табуированные понятия, которые сам же вдалбливал подчиненным, и вдруг вспыхнуло еще одно — «свет!». Другой ладонью подполковник закрыл зажигалку (в нее был встроен фонарик) в руках у Амера. Тот понял сигнал и погасил ее. Каждый из них невольно вжался в стену, с какой-то детской усердностью — будто бы ты спрятался за несуществующей колонной при игре в прятки и водящий пройдет мимо, не заметив тебя. Шаги и голоса приближались. Гаяс расчетливо и тихо протянул руку к правому бедру, нащупал кобуру, в которой как никогда обнадеживающе тяжелел пистолет Макарова. Многие его сослуживцы предпочитали трофейные «Беретты», «Глоки» — черт знает, что еще, но он хранил верность старому советскому ПМ. И снова он был готов сорваться на себя. Из предосторожности обычно заранее не загонял патрон в патронник — пистолетом приходилось пользоваться крайне редко. Оно в общем-то и правильно, но в этой ситуации это действие может получиться катастрофически громким. И все же передернул затвор. Шаги замерли. «Ну все, врасплох не…» — пронеслось в голове у подполковника, и не успел он додумать фразу, как в ушах будто взорвался голос из тоннеля:
— Господин полковник, вы только стрелять не вздумайте! — Это были Муханнад и Наджи. — Я забыл Амеру провода для взрывчатки передать… Он вот тащит этот мешок, а сде тонирует-то он как? Я вам, как бывший боевик, говорю: сколько пластита под здание ни заложи, сам по себе он не взорвется.
Четвертая жизнь командира Шади
Сначала вылетели стекла в окнах. Затем раздался звук. Нет, не рассыпающихся осколков. Звук, который, врываясь в слуховые раковины, настолько въедается в тело, что пронизывает каждую составляющую ДНК. Взрыв такой мощности докричится даже до самой глухой клетки организма. Каждая последующая секунда тягуча, точно бетонный раствор, и в то же время резка, словно полет боксерского кулака, отрабатывающего удар на груше. Взрывная волна расшвыривает солдат по комнате, хрустят потолки и стены. Вслед за стеклянным крошевом в лицо впиваются вытряхнутый из здания песок и запах тротила. Ожившие куски строения перемалывают человеческие тела, податливые кости, распарывают кожную ткань, жженое пространство смачивают роднички крови. На этом все…
Однако даже небытие трещит по швам от нервозного писка. Майор Шади резким усилием отрывает голову от ручки дивана, телефонный будильник скандально пульсирует. Последние несколько месяцев военный спит по четыре часа в сутки. Это помогает реже видеть сны. Впрочем, методика несовершенна. Контуженые видения преследуют с 2013-го. В тот год на него покушались трижды. С тех пор как «игиловские существа» — именно так называет террористов Шади, ведь людьми их считать нельзя — запустили свои черные щупальца в песчаное море Восточной провинции Сирии, он стал для них принципиальной целью. Сказать — «номер один» — будет громко, но по количеству экстремистских попыток реализации приказа «ликвидировать» ему явно обеспечено место в первой десятке сирийских командиров этого фронта.
Взрыв штаб-квартиры национального ополчения в Хасаке три года назад был, пожалуй, самой продуманной операцией по уничтожению лидера добровольческих отрядов, воюющих против радикалов под патронажем правительственной армии. Террористы еще никогда так близко не подбирались к майору Шади. Это было третье по счету покушение, боевики не сомневались, что похоронили командира ополченцев под развалинами его штаб-квар тиры. Смертнику удалось подогнать забитую взрывчаткой цистерну на расстояние пары десятков метров от здания. Дежурный блокпост разнесло в клочья. Все, кто находился в комнате с Шади, погибли. Самого командира тоже заочно посчитали убитым. Сообщения о его ликвидации в считаные минуты после взрыва расползлись по радикальному сегменту интернет-сети. А это значит — информаторы боевиков следили за терактом, находясь неподалеку, и оперативно маякнули заказчикам о результате. В конце концов даже дружественные ресурсы готовы были смириться с этой мыслью.
Майора нашли под завалами ребята, которые от взрывной волны попадали с коек в соседней казарме. Республиканцы пришли на помощь оперативно. Когда откопали, он, само собой, был без сознания. По счастливой случайности у военных медиков оказался в распоряжении аппарат искусственного дыхания. Откачали. Кому-то из руководства пришла в голову прагматичная мысль — чтобы избежать повторной атаки, уже на госпиталь, куда эвакуировали раненых, не опровергать факт его гибели. Несколько дней для всех майор Шади был мертв. Сеть подпольных, или «спящих», ячеек, которую террористы создали практически во всех населенных пунктах Восточной провинции, увы, работала эффективно. Информация о передвижениях сирийских военачальников доходила до радикальных полевых командиров исправно. Поэтому, пока спецслужбы не наладили заново систему безопасности — после каждого такого взрыва разведке и контрразведке приходилось идти на все более изобретательные ухищрения, — было решено оставить его мертвым. Враг в заблуждении — выгодный враг. Впрочем, после «воскрешения» начальство поставило тридцативосьмилетнему майору Шади задачи, занимаясь которыми командир не просто мозолил глаза «игиловским существам», но и откровенно дискредитировал их идеологические успехи.
