Бруно Сюткус - Железный крест для снайпера. Убийца со снайперской винтовкой
Я стал шахтером на угольной шахте и был принят на должность подсобного рабочего. До этого я знал лишь тайгу и никогда не был на шахте. Работать шахтером в России — опасное ремесло. Каждый раз отправляясь на смену, я прощался с Антониной так, будто вижусь с ней в последний раз, потому что не было никакой гарантии вернуться обратно живым и здоровым. Обрушение забоя могло произойти в любой день, и шахтер в любую минуту серьезно рисковал жизнью. Обвал мог раздавить его, но даже если бы он остался жив, то никогда не смог бы выбраться на поверхность. За мои четырнадцать лет работы под землей мне неоднократно удавалось избегать подобной опасности, и каждый раз я вспоминал Шевцова, назвавшего меня счастливчиком. Действительно, судьба часто была ко мне благосклонна.
Шахты были крайне опасным местом, потому что в пустых туннелях было огромное давление верхних пород. Над каждым квадратным метром подземной поверхности нависала огромная масса в две тысячи тонн. Подпорки не всегда выдерживали этот огромный вес, в таких случаях своды обрушивались, погребая заживо оказавшихся в забое шахтеров. Мы постоянно следили за поведением крыс. Если они бросались в бегство, то было лучше как можно скорее следовать за ними. Меня всегда удивляло то, что шахта сильно напоминала подземный город. Туннели нередко достигали в длину десяти километров и имели множество ответвлений, то есть в шахте были своего рода подземные улицы и переулки. Все галереи шахты сходились к центру, где вагонетки поднимались и их содержимое высыпалось на ленту транспортера. Эта работа продолжалась день и ночь. Прежде чем приступить к работе, мы прошли десятидневную подготовку. Пласт состоял из 30-сантиметрового слоя угля, 5-сантиметрового слоя твердой породы, затем 50-сантиметрового слоя угля и слоя белого песка шириной 5-15 сантиметров. Наш индивидуальный забой имел два с половиной метра в длину и мог содержать пласт в 40–80 сантиметров. Работать было крайне неудобно, потому что приходилось все время находиться в согнутом состоянии и стоять на коленях. Сверху постоянно капала вода. После восьмичасовой смены ты промокал насквозь, несмотря на спецодежду и рукавицы.
Пласты, в которых я начинал работать, достигали 700 метров в длину. В них привозили крепежный материал, и когда пласт истощался, галерею подпирали подпорками, чтобы можно было начать новый цикл.
В Шерембассе уголь был лучшего качества по сравнению с антрацитом украинского Донбасса. Поскольку я был абсолютным новичком в шахтерском деле, то мне все приходилось познавать в первый раз. Работать было трудно, и сначала, вернувшись домой со смены, я порой засыпал за обеденным столом с ложкой в руках. Однако я был молод и силен и постепенно привык к горняцкому труду. Я не забыл слов генерал-полковника Мирошниченко, пообещавшего, что в случае моего отказа сотрудничать с КГБ я горько пожалею об этом. Но я предпочитал тяжелую работу в самом опасном и трудном месте судьбе изменника, предавшего тех, кто погиб за мою родную Германию.
Преступные элементы, о которых я упоминал выше, держали город и его обитателей в состоянии неизбывного страха. Кражи, убийства, ограбления стали привычным явлением. Милиция была бессильна противостоять разгулу преступности и сохраняла лишь видимость порядка. С наступлением темноты практически никто не осмеливался выходить на улицу. Все были смертельно запуганы. Дом можно было надолго покинуть только в том случае, если окна были забраны решетками. Если на кого-то нападали на улице, то звать на помощь было бессмысленно, потому что на зов несчастного все равно никто не откликнулся бы. Если кто-то становился свидетелем разбойного нападения, то старался не попасться на глаза грабителям, опасаясь мести преступников. Были нередки случаи, когда хорошо одетых людей, возвращавшихся из кино, подкарауливали в каком-нибудь темном месте и избивали до потери сознания, а затем раздевали догола. Очнувшись, бедолаги замечали, что остались в одних носках, и были вынуждены в таком виде бежать домой иногда при температуре минус сорок градусов.
Основную массу преступников составляли бывшие красноармейцы, осужденные за грабежи и мародерство в оккупационных зонах советской армии в странах Восточной Европы. Их нисколько не интересовала работа, они предпочитали вести преступный образ жизни. Их называли «паразитами», потому что в исправительно-трудовых лагерях они существовали за счет других людей, более слабых. Лагерная администрация не особенно препятствовала им и фактически попустительствовала уголовным порядкам. Отбираемыми у более слабых заключенных вещами уголовники частично делились с лагерными охранниками. Главным в жизни лагерей было безжалостное попирание всех человеческих норм и прав. При передвижении колонн заключенным следовало помнить о приказе: «Шаг влево, шаг вправо из строя приравнивается к побегу. Охрана стреляет без предупреждения». Охранники иногда заранее объявляли, что кто-то из заключенных сегодня будет расстрелян. Так они проводили своеобразную выбраковку. Все делалось для того, чтобы запугать людей, лишить их воли к сопротивлению. Кроме охраны, заключенных нещадно терроризировали уголовники, которые особенно жестоко обходились с «политическими», осужденными за антисоветскую деятельность.
После освобождения из лагерей, уголовники объединялись в банды и занимались грабежами и убийствами. Они нередко смыкались с профессиональными преступными группировками вроде банды «Черная кошка». Иногда, при дележе территории, между ними происходили разногласия, приводившие к драматическим, кровавым последствиям. Уголовники по сути своей были кровожадными дикими животными, и их жизнь заканчивалась порой самым диким и зверским образом. Львиная доля награбленного отдавалась «паханам», криминальным авторитетам, остальное тратилось на водку и проигрывалось в карты. Часто в карточной игре на кон ставилась человеческая жизнь — проигравший должен был убить любого невинного гражданина, первого встречного. Таковы были неписаные правила преступной жизни.
Как-то вечером Тони отправила меня в продуктовый магазин, где я встал в самый конец длинной очереди. За мной сразу же выстроились другие люди. Затем подошли два человека и спросили, кто последний. Последней в очереди оказалась какая-то девушка. Один из этих двоих сказал: «Извини, но я сегодня проиграл в карты твою жизнь», — и с этими словами ударил ее ножом. Я стоял в считаных метрах от того места, где это случилось. Началась паника. Убийцы беспрепятственно скрылись. Да и кто стал бы преследовать их, рискуя собственной жизнью?
Однажды нам на шахте выдали зарплату поздно вечером. Была зима, и стемнело очень рано. Я стоял в очереди к окошку кассы. Когда я получил деньги, то почувствовал у себя за спиной чье-то присутствие. Я отправился домой и часть пути проделал вместе с коллегами, но мне нужно было идти дальше других. Мне предстояло пройти через ворота, ведущие к казармам. Перед воротами я заметил, что следом за мной идут два незнакомых человека. Впереди я увидел еще двоих, по всей видимости, пьяных. Я решил не вступать с ними в разговор и пропустить их. Неожиданно пьяницы перестали покачиваться, выпрямились и набросились на меня. Они были трезвы и просто хотели усыпить мою бдительность. Двое других стали заходить мне за спину. Я был один и знал, что никто не придет мне на помощь. Стало ясно, что они хотят отобрать у меня зарплату. Я был молодым, физически сильным мужчиной. В следующее мгновение я нанес бандиту сильный удар в лицо, выбив ему передние зубы. Один из налетчиков выхватил нож и потребовал у меня деньги. Второй набросился на меня с железным прутом, но я ловко увернулся и ударил его в лицо ногой, одетой в ботинок со стальными подковами. Он полетел на землю. Третий навел на меня пистолет «вальтер», но тот дал осечку, и я сбил его с ног. Четвертого я ударил в лицо с такой силой, что тот полетел на снег и затих. Все четверо лежали на земле. Схватка закончилась моей победой. Я подобрал пистолет, два ножа, железный прут и пошел дальше своей дорогой. У ворот меня встретили четыре сообщника нападавших, которые наблюдали за происходящим. Я убедился в том, что пистолет заряжен, взвел курок и ринулся к бандитам. Я решил, что застрелю их всех, однако громилы бросились наутек, заметив, что я умело обращаюсь с оружием и готов нажать на спусковой крючок.
