Лев Шаховской - С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы
– Я убежден, что вы выковырнете оттуда неприятеля штыками с той настойчивостью и тем мужеством, которые вы уже раз доказали на деле.
В ожидании со дня на день решительного действия со стороны генерала Гурко, мы жадно прислушиваемся к тому, что рассказывают беглые болгары о неприятеле, засевшем в горах. По большей части болгары эти мало что знают, и их сведения о числе войск, о состоянии духа турецкого солдата всегда ничтожны. От болгар мы знаем только, что черкесов в горах нет и заменены они регулярной кавалерией, что по уходе своем черкесы жгли недавно болгарские деревни по ту сторону Балкан и, наконец, что жители-турки покинули Орхание и Этрополь и перебрались в Софию. Более обстоятельны показания одного бежавшего к нам человека. Самая история его не лишена интереса: он по происхождению албанец и по первоначальной вере мусульманин. Полюбив сербскую девушку, бежал из турецкого войска, желая жениться, принял христианскую веру и перешел в сербское подданство, сделавшись с этой минуты заклятым врагом турок. Он мирно проживал в Ужице, когда в минувшем августе его вывез оттуда князь Церетелев в русский лагерь, где он мог быть хорошим лазутчиком. Его нарядили в костюм башибузука и, проведя за цепь наших аванпостов, пустили ночью в Плевну. Это было в последних числах августа. С тех пор и до сей минуты о нем не было никаких слухов, что заставляло предполагать, что турки узнали в нем русского шпиона и поспешили покончить с ним. Только вчера мы увидали его вновь. Оказалось из его рассказов, что едва он приблизился ночью к цепи турецких аванпостов в Плевне, как был схвачен турками и наутро приведен для допроса к Осман-паше. Начальник Плевнинского гарнизона принял его сурово и встретил его словами: «Ты русский шпион, иначе ты не мог бы пройти через русскую цепь в Плевну, и поэтому я прикажу тебя расстрелять». Однако угрозу эту Осман-паша не привел в исполнение и ограничился тем, что, убедившись через докторов в его правоверии, заключил его в тюрьму, откуда по прошествии восьми дней препроводил вместе с четырьмя пленными русскими солдатами по Софийскому шоссе. Русских пленных повели, вероятно, в Константинополь, и вели их с большим триумфом, связанными, при развернутом турецком знамени, с музыкой и в сопровождении 30 солдат низама; а нашего лазутчика снова заперли в тюрьму где-то, где товарищами по заключению оказались у него турецкие солдаты, посаженные в тюрьму за дезертирство. От этих-то беглых он узнал несколько сплетен, которые и передал вчера нам, убежав ночью из тюрьмы. Рассказывал он, что весть о взятии Горнего Дубника и Телиша произвела сильное впечатление между турками, в особенности известие о взятии в плен двух пашей и такого количества войска. Эта весть будто бы заставила жителей Орхание бежать в Софию, а Шефкет-пашу, отступившего из Радомирцев, нарыть новые укрепления у Орхание и Этрополя. Шефкет-паша, впрочем, не оставался долго начальником после своего отступления в горы. Прибыл из Константинополя зять султана Кассим-паша и, осмотрев позиции, увез с собой Шефкета в Константинополь, а в Орхание назначил командующим Шекир-пашу. В Орхание пронесся было слух, что Гафуз-паша двинулся из Ниша с восемью батальонами к Софии, но что будто бы узнав о том, что Сербия подняла голову, поспешно вернулся обратно в Ниш. Лазутчик передавал еще, что сотоварищи его по заключению рассказали ему о страхе, с которым якобы турецкие войска в горах ожидают со дня на день прихода генерала Гурко, или Гаурко-паши, как они называют нашего генерала. «Гурко – хитрец, – говорят они, – его ожидаешь отсюда, а он обойдет тебя сзади». О количестве войск в горах лазутчик передавал те же слухи, что и беглые болгары, то есть что всего на все у турок имеется для защиты горных проходов таборов около двадцати пяти.
Яблоницы,8 ноября 1877 г.Дело у селения Правцы
Генерал Гурко двинул 10 ноября вверенные ему войска в наступление на Балканы в следующем порядке.
Лейб-гвардии Московскому полку и 2-му и 3-му гвардейским стрелковым батальонам (итого шесть батальонов пехоты при восьми пеших орудиях), трем сотням Кавказской казачьей бригады (при шести конных орудиях) под общим начальством свиты его величества генерал-майора Эллиса 1-го – выступить в 9 часов утра и, следуя по шоссе, атаковать неприятельскую позицию в окрестности деревни Правцы.
Лейб-гвардии Семеновскому полку, 1-му и 4-му гвардейским стрелковым батальонам, двум взводам 6-й Донской гвардейской казачьей батареи, взводу конногорной батареи, взводу 8-й казачьей батареи, одному эскадрону лейб-гвардии гусарского Его Величества полка и трем сотням Кавказской казачьей бригады под общим начальством генерал-майора Рауха – выступить из деревни Ведрар и следовать через селения Калугерово и Лакавицу для атаки турецкой позиции у деревни Правцы с левого ее фланга, а если можно, то и с тыла (итого у Рауха шесть батальонов пехоты, четыре эскадрона, восемь конных орудий с придачей роты гвардейского саперного батальона).
Трем батальонам лейб-гвардии Измайловского полка, двум батальонам Псковского полка, двум эскадронам лейб-гвардии гусарского Его Величества полка (всего пять батальонов пехоты при восьми пеших орудиях и два эскадрона) – оставаться в резерве на укрепленной позиции на Малом Искере позади деревни Усиковицы.
Великолуцкому пехотному полку, лейб-гвардии Преображенскому полку, лейб-гвардии Гренадерскому, одному батальону Псковского полка (всего двенадцать батальонов, тридцать восемь орудий) и десяти эскадронам кавалерии под общим начальством генерал-майора Дандевиля – произвести демонстрацию на позиции турок близ Этрополя, а в случае колебания, замеченного в неприятельских войсках, перейти в более решительное наступление и овладеть Этрополем.
Двум полкам 2-й гвардейской кавалерийской дивизии при восьми конных орудиях (итого восемь эскадронов, восемь конных орудий) – произвести демонстрацию на Орхание, завязав в окрестностях Орхание артиллерийский бой с неприятелем.
Такова в общих чертах диспозиция, объявленная 9 ноября по войскам, находящимся в распоряжении генерала Гурко.
Приходилось первым делом завладеть турецкими позициями у деревни Правец, лежавшей на узле двух дорог на Софию (идущих на Этрополь и на Орхание). У Правца турки заняли длинный горный кряж, по высоте своей господствующий над ближайшими к нему с нашей стороны высотами, – кряж, коего хребет представляется глазам в виде девяти вершин, разнообразных по своим формам: остроконечных, куполовидных, подковообразных, местами голых, местами покрытых густым дубовым лесом, иногда мелким кустарником. На высочайших точках этих вершин и на крутых склонах турки расположились в своем боевом и домашнем порядке: тут на одном из склонов в лесочке виднелся их лагерь с рядами белых палаток; на другом десятки словно ступенями идущих сверху вниз ложементов; на самой высокой вершине, голой и вместе крайней к шоссе, огибающему кряж у его подошвы, виден редут с двумя горными орудиями, а вниз от редута – новые ряды ровиков и ложементов. Турок числом тут немного, всего три-четыре батальона, разбросанных по всему пространству кряжа, по всем его девяти вершинам, но сосредоточенных главным образом на двух крайних высотах кряжа. Зато вся позиция турок неприступна с нашей стороны, то есть со стороны деревни Усиковицы, откуда двигаются в атаку Московский полк с двумя батальонами стрелков. Подошва турецкой горы состоит из каменных глыб, на которые влезать можно, разве только цепляясь за кусты и без ружья в руках; весь кряж представляет покатую кручу, по которой нечего и думать вести атаку снизу наверх; сидящий наверху в ложементе турецкий солдат со скорострельным ружьем может спокойно защищаться против десятерых лезущих на него снизу. Единственный способ взять неприятеля в подобной позиции – это громить его ложементы артиллерией с других ближайших кряжей, а пехотой обойти его в тыл, перерезав ему всякое сообщение с его главным базисом Орхание. Эта последняя задача была возложена на отряд генерала Рауха, который должен горными тропинками незаметно для неприятеля пробраться с артиллерией и пехотой в обход турецкой позиции и появиться с другой стороны неприятельского кряжа, именно со стороны, обращенной фасом к долине речки Правца и к Орхание. С той стороны подъемы на турецкую гору не так круты и недоступны, и на них существует дорога, проложенная турками от Охрание к вершинам упомянутого кряжа. Там же, на шоссе, ведущем по долине к Орхание, должен стать один из вверенных начальствованию генерала Рауха батальонов стрелков, для воспрепятствования туркам выслать из Орхание войска на помощь к своим, и пока у самого Орхание восемь эскадронов кавалерии будут развлекать внимание неприятеля артиллерийским огнем, сам генерал Раух поведет Семеновский полк и другой из вверенных ему батальонов стрелков в атаку на неприятельскую гору; с нашей же стороны по эту сторону кряжа будет стоять Московский полк с двумя батальонами стрелков, и едва генерал Раух благополучно совершит обходное движение, появится на неприятельских вершинах и займет там позицию, будут вызваны из Измайловского полка охотники, чтобы ночью или под кровом вечернего тумана всползти по каменным глыбам до турецких ложементов и штыками очистить от неприятеля остальные склоны и вершины кряжа: турки принуждены будут тогда сдаться или бежать. Самая трудная и серьезная часть всего предприятия поручена генералу Рауху, и весь успех дела зависит от того, проберется ли его отряд по незнакомым тропинкам с орудиями через горы в долину реки Правца. Генерал Раух выступил из селения Яблоницы в 2 часа пополудни 9 ноября, предполагая к полудню 10 ноября появиться в назначенном месте; ему приходилось, по словам болгар, пройти всего 40 верст горного пути, но такого пути, что эти сорок верст генерал Раух со вверенным ему отрядом сделал в течение двух слишком суток и появился в тылу у неприятеля только 11 ноября в 6 часу вечера. Но с его появлением на одной из вершин неприятельского кряжа дело у Правца было окончено; в ночь турки бросили свои позиции и бежали по лесным тропинкам, спасаясь в одиночку и небольшими партиями в Орхание. Все предприятие было блистательно исполнено с ничтожными потерями с нашей стороны: 70 человек выбывших из строя за оба дня битвы. Мы только что вернулись сейчас с поля сражения, проведя ночь на позициях в ожидании окончательного исхода дела, выяснившегося только сегодня поутру. На завтра предположена генералом Гурко атака Этрополя, и я спешу воспользоваться немногими минутами, чтоб описать битву 10 и 11 ноября у Правца в самых общих чертах, оставляя подробности как обходного движения генерала Рауха, так и самой атаки турецких позиций до более свободного времени. Притом поле военной операции третьего дня и вчера было до того растянуто, что мне приходится пока ограничиться описанием только небольшой сферы действия, лично мною виденной.
