Ольга Ерёмина - Иван Ефремов
В 250 километрах на северо-восток от Алма- А ты находятся две невысокие горные гряды — Малые и Большие Калканы (по-казахски Киши-Калкан и Ульген-Калкан). Человек уничтожил лес на этих горах, и теперь они стремительно превращаются в пустыню. Лишённые защиты почвы горные породы разрушаются. Рядом небольшой меловой хребет, изрезанный ручьями, со степной растительностью. В крутых склонах находят слоистые белые камни с отпечатками древних растений, кости давно исчезнувших на этой части суши животных. Миллионы лет назад здесь жили гигантские свиньи и носороги. Ивана, однако, интересовали ещё более ранние обитатели Земли — динозавры.
Калканские горы поразили Ивана своим густо-бордовым цветом. Выветривание создало здесь удивительный мир — скалы необычайных очертаний, с отверстиями, просверленными песком, завораживали. Местами горы состояли из множества куполов, как бы растущих друг из друга, при этом каждый купол имел свой оттенок — от светлого, почти белого, до жёлтого, коричневого, красного или фиолетового.
На юго-западе видно было, как над долиной парят, словно оторвавшись от земли, снеговые вершины Джунгарского Алатау. Белые сыпучие горы Актау, изборождённые исчезнувшими потоками, огромные уступы — чинки, обрывающиеся вертикально на десятки метров, высохшие русла рек, отмеченные крутыми берегами и змеящимися линиями глины. Поющий бархан, сложенный из миллиардов белых песчинок, при ветре издающих странный свистящий звук. Иван влезал на крутые склоны по породе, осыпающейся под ногами, и не уставал удивляться разнообразию и богатству форм и цветовых оттенков, рождённых природой Земли.
Дальнейший путь лежал через долину реки Конур-Улен и Койбынское ущелье, по реке Борохудзир на Джаркент.
Койбынское ущелье пролегает между Тигровыми горами, почти лишёнными растительности, названными так за свой удивительный даже в Джунгарии цвет. Сложенные жёлто-коричневыми глинами Праилийского моря, ныне причудливо размытыми, с полосами беловатых разводов, они создают впечатление складок тигровой шкуры, кинутой на землю.
Река Борохудзир поражает контрастом: после зноя и пустынных просторов Калкана зелень и свежий полынный ветер бодрят душу. Из травяного малахита склонов вдруг встают красные, оплывшие сверху столбы — к ним и устремлялся Иван в поисках ископаемых костей.
Долгий путь настраивал на неспешные размышления. Иван вспоминал виденные в разных частях Семиречья гряды холмов, под ярким полуденным солнцем на гладкой гальке долин Иван замечал огромные тёмные кости. Поверхность их, покрытая, словно полировкой, пустынным загаром, блестела. Останки динозавров виднелись повсюду: торчали в песчанике обрывов, выглядывали из бугорков, сложенных из крупной, плотной, словно спрессованной гальки. Так вот откуда берутся сказки о драконах! Встречая такие кладбища, кочевники, конечно, рассказывали о них другим племенам, широко пошла народная молва, а воображение рисовало красочные сцены сражений богатырей и чудовищ.
Мощность костеносного слоя достигала порой восьми метров. В ширину гряды занимали несколько сотен метров, а в длину тянулись порой на десятки километров. Миллионы тонн костей залегали здесь. Однако для коллекции Иван взял всего несколько кусков. Пропитанные кремнием и железом, они оказались необычайно тяжёлыми и плотными.
Ивану ясно представилось, что местонахождения, которые он посетил, — разрозненные ныне части единой прежде структуры.
Сухие ветки саксаула горели бездымно и жарко. Ночью, когда угли костра потухали, а в космической дали ярко вспыхивали искры звёзд, на холодной земле Иван ощущал себя словно в глубинах времени. Отчётливо представлялись ему картины геологического прошлого Средней Азии: здесь, где он сидит, в незапамятные времена плескались морские волны. Затем «мощные горообразующие процессы всколыхнули огромными цепями и гирляндами гор весь Азиатский материк и в конце каменноугольного периода окружили мощные массивы Сибирского и Российского щитов складками горных хребтов. Тогда создался Урал, связавшийся через Киргизские степи с Алтаем, а из глубин древнего моря потянулись складки древних цепей Тянь-Шаня и Алтая, кое-где опоясываемые древними рядами вулканов <…> а под поверхностью хребтов бурлили расплавленные массы, приносившие наверх пары металлов. Море ушло, и его место заняла суша, до наших дней не заливавшаяся водами океанов в восточных частях страны. Десятки, сотни миллионов лет тянулось это время. Разрушались горные цепи. Воды смывали и намывали пески, галечники. В одних местах в отдельных озерках и болотцах накапливались угли из тропической растительности, в других отлагались соль и гипс из соляных озёр пустыни. Климат периодически менялся. Горячие сухие периоды сменялись жаркими, но дождливыми периодами, длящимися тысячелетия. Страна заравнивалась, а по долинам и низинам откладывались тысячеметровые осадки, скрывая древние хребты под покровом песка и глины. Море сменилось горами, горы сменились пустыней, ещё более бесплодной и безводной, чем сейчас.
Но вот снова заволновался Туркестан. Громадные подземные волны стали нажимать на поверхность земли Европы и Азии. Ожили каменные массы. Снова из глубин вод, из горных песков стали вырастать горные цепи. Земля стала ломаться, появились громадные трещины. Одни глыбы земли начали опускаться, другие — подниматься, и снова из земли выросли горы: теперь это были знакомые нам хребты. Тогда наш Копет-Даг, как по линейке отрезанный с севера такими трещинами, стал подниматься из глубин. Колоссальные хребты Памира, Алая и Тянь-Шаня поднялись выше снеговой линии. С них потекли мощные реки Аму- и Сыр-Дарья, а на западе морские волны несколько раз набегали, заливая низины, осаждая ракушки и снова убегая на запад».[74]
Возможно, именно волны этого, последнего моря перемыли кости ископаемых животных, останки которых миллионы лет откладывались в мелких, спокойных потоках, накапливались в тёплых озёрах и болотах. Образовались целые «поля смерти», гигантские кладбища динозавров. А может быть, гибель динозавров была массовой? Сейчас мы имеем дело лишь с остаточными местонахождениями, размытыми в третичное время.
Много лет пройдёт, а загадка динозаврового горизонта Средней Азии будет тревожить Ефремова.[75] Переживания и мысли учёного обретут художественное воплощение в рассказах «Тень минувшего» и «Звёздные корабли».
Джаркент, основанный генералом А. Н. Куропаткиным на месте уйгурского поселения, как и Алма-Ата, поражал сочетанием несовместимого: казачьи домики с раскрашенными ставнями, резными наличниками и воротами — на фоне парящих гор, за которыми — Китай. Великий шёлковый путь здесь отмечен Дунганской мечетью, деревянный минарет которой трудно признать за минарет — деревянная, нарядно раскрашенная пагода с двумя шестиугольными кровлями, по-китайски загнутыми вверх.
