Евгений Муляров - Джуна
«Джуна — национальное достояние, — сказал ей знакомый чиновник, регулярно приезжавший на оздоровительные сеансы. — Нельзя рисковать. А если что случится?»
Признание его легко воспринять и как подтверждение гипотезы, высказанной в предыдущей главе. Впрочем, в России всегда не ведали, что делать с национальным достоянием.
Что касается Джуны, кто взял бы на себя смелость разрешить ей отъезд? Она представляла и стратегическую ценность. Вдруг останется там? Вдруг ее похитят? Устранят?
Оставаться за границей она и в помыслах не имела. Хотела выступать с лекциями, работать. Но выгодней оказывалось держать ее здесь. Всегда под рукой. Лечит, омолаживает.
Иногда пытались ее учить уму-разуму. Звучала пустопорожняя риторика, тоже похожая на издевательство. «Зачем тебе издавать книгу в ФРГ, — спрашивал высокий знакомый, — не патриотично». Но книга в ФРГ все-таки вышла.
Так с чем безуспешно боролась Джуна в тот тяжкий для нее период? и почему ее борьба оказывалась безрезультатной? Она боролась с советским бюрократизмом? Да, с бюрократизмом. С тайными силами, оказавшимися сильней, чем самые высокопоставленные ее покровители, ибо они сильны и безличны, а потому неуязвимы? Да, и с тайными силами тоже.
Однако Джуна проигрывала поединок с многочисленными противниками по другой причине.
Против нее была мифология. Определенный мифологический канон, данницей которого она являлась. Не будь этого канона, Джуна не была тем, кем она является — магом. А если представить невозможное (только представить, чисто умозрительно), что она этот канон разрушила, это означало бы саморазрушение, она утратила бы свои магические свойства.
Вспомним, среди десяти компонентов мифа о маге есть и такой: «Суд или преследование». Вот как трактует его Е. М. Батлер: «Этот элемент мифа может вытекать из магического соперничества и изменять расстановку сил. Герой побеждает в борьбе с магом-соперником, но в большинстве случаев подвергается суду, который определяет его судьбу». О магическом соперничестве рассказано в главе «Не дай мне бог сойти с ума». В институте имени Сербского, отказавшись от сотрудничества, несущего людям зло, Джуна победила. Последствиями ее победы стало преследование ее и в конечном счете отстранение от работы (осуждение).
Джуна могла бороться с конкретными людьми, с противодействием бюрократического и государственного аппарата. И обязательно проигрывала. Победа ее парадоксально обернулась ее поражением. Миф не перебороть. Маг не в силах отказаться от своего призвания, не разрушая себя самого.
Джуна не отказалась. Она продолжала исцелять людей и предсказывать будущее. Вот всего два примера. Два, но каких выразительных!
Месяц понадобился Джуне, чтобы вылечить ребенка, девятилетнего сына журналиста и писателя Георгия Маларчука. Когда они вошли к ней в квартиру, вернее, отец с трудом ввел ребенка, казалось, дело безнадежно. Волочится нога, поражена и почти не двигается левая рука, едва поворачивается шея, координация движений серьезно нарушена.
Мальчику был поставлен диагноз — опухоль мозжечка, электронное исследование подтвердило правильность врачебного вывода. Что делать? У отца единственная надежда — помощь Джуны.
Внимательно исследовав мальчика, стараясь ни в коем случае не выдавать одолевавшее волнение, Джуна сказала отцу ребенка, что опухоли нет. Поврежден позвоночник, и еще у ребенка начальная стадия рассеянного склероза. Отец, скорее всего, не знал, как страшна именно эта, практически не поддающаяся лечению болезнь.
И вот началась борьба за жизнь ребенка. Лечебные сеансы. Пассы руками. И приказ: «А ну-ка подними обе руки!» И руки поднимаются. Победа. Ребенок спасен. А через месяц звонок отца. Счастливый голос в телефонной трубке, радости нет предела. Мальчик играет в футбол.
Так Джуна боролась. Боролась с противостоящими ей обстоятельствами. Боролась с болезнями людей. Она продолжала свое дело, пусть и неофициально. И при том понимала: обстоятельства ополчились против нее. Ее детище — медицинский метод бесконтактного лечения — не признан. О причинах непризнания Джуна догадывалась давно, со времени приезда в Москву.
Ни одна официальная наука не считала ее своей. И для физиков, и для медиков она была посторонней, если не шарлатанкой, то личностью в высшей степени сомнительной. Физикам заниматься с ней, изучать параметры, присущие ее необыкновенному дару, было неинтересно, ибо такого рода работа казалась им бесперспективной. Они не видели конечной цели исследования, не видели потенциального применения полученных результатов. Для физики? Физика занимается совершенно иными вещами. Для медицины? Но медики подобных исследований не заказывали.
Более того, официальная медицина не верила в метод Джуны. Говорят, практические результаты проведенных ею лечебных сеансов превосходят все ожидания. Так ведь именно теоретически эта практика не обоснована, не объяснена, не исследована представителями точных наук. Круг накрепко замкнулся.
Даже человеку, наделенному недюжинным воображением, трудно представить состояние, в котором пребывала тогда Джуна, пережить чувства, ею испытываемые. Обида? Отчаяние? Не похоже на Джуну. Тревога? Скорее последнее. Она находилась не у дел, многочисленные посетители, которые называли себя товарищами и друзьями Джуны и просиживали часами в ее уютной квартире, разом исчезли, словно их никогда не было. В правительственных верхах — перестановки.
Чувство безысходности и тревоги обострили ее необъяснимые способности к предвидению. Тайные механизмы подсознания заработали. С
16 на 17 октября ее посетило странное видение. Началось все в 23 часа и закончилось в 1 час
17 минут. Время и обстоятельства, при которых возникло видение, так хорошо запомнились не только из-за того, что Джуна увидела страшные, чудовищные вещи и картины, которые впоследствии подтвердились жизнью. Рядом находились ее друзья Виктор Легентов, Александр Шереметьев, Алексей Самойлов и Владимир Чаракчан. Все происходило на их глазах.
Тревога, тяжкая, невыносимая, безысходная. Попавшийся под руку блокнот стал заполняться линиями, постепенно соединяющимися в единое целое. Прочерк, новый прочерк, ломаные линии, образующие какой-то странный пучок. Шариковая авторучка двигалась по белому листу, и постепенно возникала фигура, охваченная пламенем, «не то женщины, не то богини», по определению самой Джуны. «Если богиня, — тревожная мысль пыталась найти зацепку для успокоения, — тогда не охвачена пламенем, а исторгает его?» Огромная тревога не покидала.
