Георгий Егоров - Фарватерами флотской службы
В июле накануне Дня Военно-Морского Флота дивизион был собран на рейде Хельсинки. Подошла плавбаза "Смольный", затем тральщики, и вот, вытянувшись в длинную кильватерную колонну, мы двинулись в Таллин.
Как раз по линии Хельсинки, Таллин проходил нарген-порккалауддский противолодочный рубеж. Мы шли вдоль линии, которая совсем недавно отгораживала подводников Балтийского флота от балтийских просторов. И, глядя на свинцовую непроницаемую воду, мы с грустью вспоминали боевых товарищей, погибших в годы войны.
В Таллине встретили День Военно-Морского Флота. ,0н отмечался впервые после четырехлетнего перерыва. Праздник прошел без особых торжеств. Были подняты флаги расцвечивания, моряки надели парадную форму, на кораблях провели беседы.
Затем наш путь пролегал далее, с кратковременным заходом в Лиепаю приморский город, который уже в первые дни войны оказал фашистам упорное сопротивление. Здесь же до самых последних дней войны велись ожесточенные бои с прижатой к морю Курляндской группировкой противника.
Ошвартовавшись в порту, мы увидели множество разбросанных пушек, пулеметов, автоматов. Но еще больше оружия покоилось на дне моря. Об этом мы узнали случайно.
Краснофлотец Кусайло, пробегая по узкой сходне с причала на лодку, поскользнулся и выронил автомат. Тотчас был вызван водолаз. Надев скафандр, он ушел под воду и вскоре подал сигнал: "Поднимайте!" Моряки потянули пеньковый трос и вытащили наверх автомат. Но не наш, а немецкий. А водолаз подавал сигналы один за другим. Количество оружия на пирсе росло, однако нашего автомата не было. Наконец из воды показался и он.
К этому времени скопилась целая гора различных автоматов, винтовок, гранат и другого оружия. И собраны они были только с небольшого пятачка морского дна у причала! Сколько же оружия находилось в других местах!
А страна в те дни жила мирной жизнью: восстанавливались разрушенные города и села, на новую ступень поднималось народное хозяйство. Демобилизованные фронтовики возвращались в родные края. Уходили с кораблей и отслужившие срок моряки. Торжественным и трогательным было прощание.
Собрались мы однажды всем экипажем лодки в кубрике плавбазы. Вспоминали боевые походы. Демобилизованные наказывали новичкам, чтобы крепили и приумножали традиции, родившиеся в годы войны. А сами горячо заверяли партию и правительство, что и на мирном фронте будут верно служить Отчизне.
Затем экипаж был построен на борту подводной лодки. Увольнявшимся в запас вручили немудреные подарки - гостинцы для семей из корабельного запаса. Моряки прощались с кораблем, как с живым существом. У многих на глазах были слезы...
Постепенно менялся и офицерский состав. Уходил на другую должность командир БЧ-5 инженер-капитан 3 ранга Михаил Иванович Колушенков, с которым я так славно сработался. В задушевной беседе поделились сокровенным. Михаил Иванович был старше меня почти на восемь лет. Он признался, что на первых порах относился ко мне, как к молодому командиру, весьма настороженно. Но от похода к походу сомнения его постепенно развеивались.
Михаил Иванович вспомнил, как в феврале сорок пятого ночью, и при плохой видимости, нас едва не таранил эсминец. Мы тогда чуть не погибли: при срочном погружении произошла задержка, лодка словно не захотела уходить под воду.
- Дело прошлое, а ведь я тогда сплоховал, - признался Михаил Иванович. - В спешке не вовремя открыл кингстоны цистерн главного балласта. В этом и была причина!
- Мне это известно, - признался и я. - А не упрекал вас потому, что видел - все произошло случайно.
Впоследствии мы много раз встречались с Колушенковым в Ленинграде.
Вскоре наша служба вошла в новое русло. Появилось молодое пополнение. Началась боевая подготовка.
В начале 1946 года лодка была передана в состав 8-го флота, а в моем служебном положении произошли изменения.
Тут, пожалуй, самое время заглянуть в прошлое.
Как я уже рассказывал, в сентябре 1941 года над Балтийским флотом нависла угроза уничтожения. Именно тогда англичане пообещали в случае затопления наших кораблей частично возместить после войны причиненный ущерб. На что И. В. Сталин ответил: "Не может быть сомнения, что в случае необходимости советские корабли в Ленинграде действительно будут уничтожены советскими людьми. Но за этот ущерб несет ответственность не Англия, а Германия. Я думаю поэтому, что ущерб должен быть возмещен после войны за счет Германии"{7}.
Вот сколь неколебимой была у нашего правительства вера в победу над врагом в тот крайне тяжелый, если не критический, период. И эта вера не только передавалась всем советским людям. Она являлась реальной могучей, воодушевляющей силой...
В один из дней в начале 1947 года меня вызвал командир части С. Б. Верховский.
- Думаем назначить вас командиром трофейной подводной лодки, - без предисловий сказал он. - Как вы на это смотрите?
Я поблагодарил за доверие: переход на большую лодку был повышением. Однако, честно говоря, подобная перспектива не очень прельщала меня.
Как известно, в конце 1945 года по специальному соглашению правительств СССР, США, Англии и Франции был произведен раздел флотов поверженных государств - Германии и Италии. Процедура эта происходила путем жеребьевки. В цилиндр бросались свернутые в рулончик бумажки с названиями кораблей, и представители союзных стран (от нас - адмирал Гордей Иванович Левченко) поочередно доставали эти бумажки. Не буду перечислять, что получили мы: были и линкор, и крейсера, и эсминцы, и тральщики. Скажу лишь о подводных лодках. К нам на Балтику прибыли несколько лодок VII серии средним водоизмещением до 530 тонн, одна (океанская) IX серии водоизмещением до 740 тонн, часть лодок XXI серии (это были новые, построенные в течение 1943-1945 годов, корабли с мощными аккумуляторными батареями) и одна малая - XXIII серии, также с усиленной аккумуляторной батареей.
С помощью таких лодок, применяя бесследные самонаводящиеся акустические торпеды, фашисты рассчитывали переломить в свою пользу ход битвы за Атлантику.
В течение октября - ноября 1945 года лодки и надводные корабли бывшего фашистского флота прибывали на Балтику. Один из таких кораблей - плавбазу подводных лодок "Отто Вунши" командование поручило перевести моему бывшему командиру Дмитрию Климентьевичу Ярошевичу.
Впоследствии он рассказывал, что принял плавбазу в Ростоке. Экипаж оказался разношерстным: в нем числились не только немецкие моряки, но и, в качестве инструкторов, английские, а также американские. От них наш советский экипаж и принимал на ходу корабль.
Когда плавбаза, за которой в кильватер тянулись трофейные подводные лодки, вышла в море, Дмитрий Климентьевич задал курс от острова Борнхольм в нашу базу. Но английские офицеры тотчас развернули свои карты:
