Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели
Это – конец. Я угробил единственный автокран стройки. Крановщик начинает причитать, наваливается на меня с обвинениями. Он тоже виноват: тормозить надо плавно. Но главная вина, безусловно, – моя: кран-то – трехтонный…
– Ладно, не плачь, исправим тебе стрелу, – успокаиваю я крановщика. – А сейчас – отваливай!
Выталкиваем кран со скрюченной набок стрелой. Силой четырех человек заводим тяжелое дышло саней в сцепное устройство трактора. Крепим веревками секции на платформе саней. В кабину трактора и на сани садится десяток матросов. Трогаемся. Сравнительно легко преодолеваем метров 500 накатанных дорог, выходим на целину твердого наста с переметами свежего снега. Наст спокойно выдерживает вес отдельного трактора. Но под нашими санями наст проламывается, сани погружаются все глубже, пытаясь вообще нырнуть под снег. Трактор буксует. Гусеницы разгребают твердый слой снега, и трактор тоже погружается в снег по самую кабину. Откапывать сани и трактор лопатами – бессмысленно: твердый наст можно разбить только ломом, точнее, – в снегу можно пробить ломом дырку, но неизвестно, что с ней делать дальше…
Откапываем в снежном крошеве только сцепное устройство, освобождаем трактор. Он с трудом вылезает из ямы. Затем заходит сзади и оттаскивает сани назад. Стаскиваем с саней одну секцию, что почти в два раза уменьшает вес саней. Опять прицепляем трактор. Уходим правее на снежную целину. Метров через 50 сани опять уходят под снег, начинает зарываться в снег и трактор. Прекращаю «погружение». Отцепляем трактор, и я возвращаюсь на нем в палаточный городок. Прошу у Гайченко еще один трактор. Он немедленно выделяет его, напоминая о тросе для сцепки. Возвращаемся к «нашему барану», одиноко ждущему на санях.
Теперь в упряжке два мощных гусеничных трактора «Сталинец – 80». Усилие каждого на тяговом крюке – 8 тонн, итого – 16. Это в два раза превышает вес саней и секции. По твердой земле можно без проблем тянуть волоком наш груз. А по скользкому снегу – не получается. Наши сани зарываются под наст. Стоит забуксовать только одному трактору, тут же начинает буксовать и второй; оба трактора немедленно начинают погружаться в снег. Приходится разбирать сцепку, оттаскивать сани назад, опять выстраивать поезд и начинать движение чуть в стороне, в надежде, что там наст под тракторами не проломается. На сани мы уже не обращаем внимания: они вспарывают наст обязательно…
Приглядываюсь к трактористам. Это молодые солдаты, почти мальчики. Один, Саша Зырянов с Алтая, мне особенно нравится. Тракторами он управляет чуть ли не с пеленок, – научил старший брат, колхозный тракторист. Саша немногословный и независимый. Но главное – трактор он ведет с непередаваемым мастерством и, можно сказать, – изяществом и точностью. Его трактор кажется не тяжелым грохочущим монстром, а легкой бабочкой: при разворотах окрестные предметы сливаются в линию, как при вираже на каком-нибудь истребителе. Причем – двигатель трактора всегда работает равномерно, без всякого форсажа. Дело в том, что у дизельного двигателя С-80 есть одна ахиллесова пятка: в некоторых режимах, при снятии нагрузки и при высоких оборотах, двигатель идет вразнос – неограниченно набирает обороты, вплоть до саморазрушения. Сброс газа и даже полное перекрытие топлива – не помогают: двигатель начинает пожирать собственную смазку. На этот случай в кабине есть красная кнопка: только полная декомпрессия (разгерметизация цилиндров) спасает двигатель. Саше эта кнопка не нужна, двигатель его трактора всегда «мурлычет» как сытый кот…
В дороге мы уже более пяти часов. За нами остается рваный снежный ров с петлями и «сучками» возвратов и буксований. Мои матросы уже измучены до предела бесконечными «отцепить», «назад», «прицепить». Правда, теперь в паузах все помещаются в относительно теплых кабинах тракторов. При малейшей возможности матросы засыпают в самых диких позах: в кабине С-80 сидеть могут только 2–3 человека, остальные «размещаются» между рычагами…
Достигаем все же ближайшей точки. Стаскиваем с саней в снег нашу единственную секцию, ложимся на обратный курс. Даже без груза сани зарываются, и приходится их тащить двумя тракторами. Протоптанной колеей возвращаться нельзя: трактора начинают буксовать на развороченном насте. На обратный путь уходит около трех часов. Итого: полный рабочий день на доставку только одной секции из 45-ти… Не скоро нам придется встретиться, моя девочка! И тебя схавают волки, и меня тоже – за срыв очень жестких правительственных сроков подготовки полигона…
Нет, «такой хоккей» нам не нужен! «Арктические сани» – самое дохлое звено в нашей логистике. Я уже знаю, какие сани нам нужны: при полной загрузке удельное давление полозьев на снег не должно превышать давления пешехода; в них не должно быть поперечных деталей, зацепляющихся за снег при погружении. Короче: нужна лыжа, способная держать на рыхлом снегу около 15-ти тонн. Я только еще не знаю, как и из чего построить такую лыжу…
Уже около 2-х часов солнечной ночи. Кубрик спит. Бывшие со мной матросы харчатся запасенным ужином и чаем, нагретым на буржуйке. Даю им отдых до 6 утра. Сам отправляюсь на склад металла: к 7 часам я должен четко ответить на вопрос: как и из чего сделать требуемую лыжу…
Пенная логистика
На разводе в 7 часов после завтрака распределяю людей по работам. Человек 10 забираю с собой. Еще через час у меня на площадке рядом со складом стройматериалов образуется целое производство. Ревут два сварочных агрегата, готов бензорез, кувалды, ломики. Матросы подтаскивают два стальных листа толщиной 4 мм и размерами 1,5Х6 метров. Свариваем их вдоль, получаем полотнище размером три на шесть метров.
– Это назывется «пена», – говорит Житков. На них мы перетаскивали тяжести.
– Хорошо, пусть будет «пена», – отвечаю я. – Только это еще даже не половина «пены». А как вы загибали нос?
Житков отвечает, что делали это на вальцах, а иногда – совсем не делали: нос не нужен. Нам для снега загнутый нос просто необходим: я вспоминаю свои лыжи в Казахстане. Пытаемся его загнуть. Подкладываем под кромку бревно, человек 10 стает на полотнище. Слегка прогибается, пружинит, – никакого результата. Кто-то предлагает наехать трактором. Это опасно – можно покалечить полотнище. Кто-то из матросов сожалеет, что не загнули листы по отдельности до сварки: гнуть было бы все же легче. Стоп! В этой мысли есть рациональное зерно. Решение приходит само собой. Бензорезом разрезаем будущий нос пены на полосы шириной по полметра. Отогнуть по отдельности каждую полосу – просто. Теперь – опять их свариваем. Письменный просто танцует со сваркой: замаливает свои ростинские грехи.
