Михаил Пришвин - Дневники 1920-1922
Ремизов страдал всегда недостатком материалов, ему Россия казалась заповедной страной, в которую ему нет входа, и так он пользовался архивами — почему это так?
Поро́шки — 1° Р. Утренние выслеживания лисиц. Чистик (Джунгли — с человеком).
…я как самоучка всегда чувствовал особенное благоговение к человеку образованному и потому почитаю Мережковского (кроме того, мне кажется, оттого он как-то тверже других на ногах).
3 Ноября. Раньше человек власти имел разное лицо для людей разного состояния, положения, образования, теперь человек власти имеет одно лицо, обращенное к уравненному человеку, выведенному из всей массы населения; такой средний выведенный человек в русской жизни оказался сукин сын, и власть ведет себя с ним, как с сукиным сыном; это доказывает правило, что всякий народ достоин своего правительства.
5 Ноября. Ровная мягкая погода, 4–5° Р. Заячьи жиры.
7 Ноября. Октябрьские советские праздники. Советские Джунгли. «Отлежался» (стал коммунистом, и сразу ему дали Продком, проворовался, исключен, залег, выждал и опять пошел). Звери постепенно привыкают: один пришел маслица постного, другой сыру и т. д. Норы, лазы, ходы (Совхоз), жизнь зайца и лисицы, утренний след, пороша, матерые и молодые.
Вечер «среди цветов» (играли дети колонии). Последыш русского окаянства говорил детям речь:
— Роскошен этот дом, в который вас впустила советская власть, в этих роскошных стенах, что же, думаете вы, жили хорошие люди? нет! тут жила горбатая и косая.
Снега вокруг дома истоптаны и на десятину вокруг загажены, только деревья пушистые не тронуты — люблю деревья.
След души — это в заутренний час: тогда все вопросы ума находят в сердце ясный ответ, что бы ни спросилось, на все верно отвечается, будто это не сам с собой, а звезда со звездою говорит{69}, прошлое и будущее сходятся на одном следу. И разрешается сказать: да будет воля моя! (а после день и мутная ночь, в которой затоптаны все следы души моей).
О, если бы успеть в этот час все спросить — нет! недолго так бывает: если очень рано, все расплывается во сне, если рассвет кончается, то радость света одолевает все, пережитое кажется не стоящим внимания, и говоришь: да будет воля Твоя.
На водах тихих, на ручьях звонких, на лугах росистых, на снегах пушистых и на лучах светлых солнца дневного и звезд ночных — везде тогда я нахожу след души моей.
…Потерялся в полях русского окаянства…
…почему я не был с ними? первое, я ненавидел русское простонародное окаянство (орловское и великорусское), на которое русские эмигранты хотели надеть красную шапку социальной революции, и потому-то я любил Россию непомятых лугов, нетоптанных снегов…
…я был, как вся огромная масса русского народа, врагом плохого царя, но, кажется, не царя вообще…
9 Ноября. Свидание с родными умершими во сне: и в какой же чудесной коляске я еду в Хрущево к матери!
11 Ноября. Вчера подул теплый ветер и растаяла зима.
Черная оттепель. Темно и белая муть над бездною. Спутница моя заболела женской болезнью, жара нет и желудок в порядке, а лежит весь день и чуть тронул за ручку — ворчит.
— Уеду, — говорит, — от вас к матери.
— С Богом, уезжай!
Плачет, всхлипывает. Наступает ночь.
Ужасный месяц: в такое время умер Толстой, мать умерла, матросы разграбили Петербург.
С вечера, как затихло, мерно забила одна капля, падающая с крыши тяжело вниз и на всю ночь, уснул под звук ее и проснулся. Потом к этому смертному звуку присоединился стук полена, веселый, радостный: это друг мой сторож (я его вчера нечаянно окатил сверху из ночного горшка) готовит дрова. Рассветает мутно над черною бездною.
Этой ночью я долго вырубал огонь, когда затлелся фитиль, я стал дуть на уголь, и когда уголек затлел, я приложил к нему тонкую лучину, долго дул и наконец вздул огонь — о, радость! в эту минуту внизу стукнуло звонко полено, значит, сторож проснулся и скоро рассвет.
Разрабатывал мысль о звуковом смысле фамилий и прозвищ, напр., Листопадов, какая глупая и смешная фамилия по смыслу, но мы не по смыслу зовем, а по звуку — звуком очень хорошо понимается «Листопадов».
12 Ноября. Продолжается черная оттепель. Осколепок{70}.
13 Ноября. Ни родных, ни друзей… а с другой стороны, на каждом месте друзья — вот уже настоящая берлога! Правду сказал Зайцев, что нельзя писать о России теперь…
Звонко стукнуло полено, и я по стуку узнал, как оно весело отозвалось на сердце, что на дворе морозец…
Культура — это мировая кладовая прошлого всех народов, и того именно прошлого, которое входит в будущее и не забывается… так что культура — это дело связи народов и каждого народа в отдельности с самим собою. Величайшим деятелем связи был Христос.
Будущее — это ворота, через которые выходит прошлое переживание.
14 Ноября. На небе мутно, на земле черно, а сердце ласточкой летит над тихой водой, вот, вот, кажется, будет минута понимания, но нет! холодная намерзшая вода, и все ласточки улетели.
Остается ценного только, что я русский (несмотря на то, что нет России, — я существую).
16 Ноября. Это наше, наше правительство! мы все в нем виноваты…
Мы все виноваты в правительстве, и наше оно все и во всем; назовите мне теперь хоть одного вдумчивого человека, кто не нашел бы своей вины в нашем правительстве? Разве те, кто на той стороне? но почему же они не побеждают уже три года, если их правда?
Вчера мы с Василием Ивановичем (Богдановская республика) ездили в Дорогобуж.
Лесной комиссар (землемер) говорит извозчику «ты», чаю предложил в передней: я бы тебя к столу, да тесно. Разговаривая, тонко выхваляются друг перед другом своими богатствами и возможностями.
Верховой из Пузикова:
— Приехали с астролябией пьяные, навели куда-то на березу, а пролетария сругал нас: «Вы, ебут вашу мать, у нас полполя отрежете». — «Ни хуя», — говорим! Ну, и конечно, отрезали. И подчинились, так и пошло.
Говорили о новом комиссаре, что хороший комиссар, свойский: «Такой же прощелыга, как мы».
Говорили о револьверах, вынимали из карманов, шутя грозились друг другу, хвалились дальнобойностью.
О тюрьме: что тому-то непременно придется сидеть и самим как бы не сесть.
…Нос зачесался (самогон пить): пуд муки даст самогона. ¼ стоит 25 тыс., а мука 10 тыс. Лошадь стоит 1 миллион.
