Георгий Семенов - О себе
Читинские большевики решили силой оружия заставить полк признать советскую власть.
Принимая во внимание все эти обстоятельства, я решил двинуть специальный боевой дивизион для занятия г. Читы и соединения с 1-м Читинским казачьим полком, а также для устранения читинских большевиков, готовившихся к агрессивным действиям против отряда и 1-го Читинского полка.
Кроме того, экспедиция должна была показать нашим союзникам, что отряд окреп, способен к активным выступлениям, что красные не устоят перед ним и что, наконец, отряд пользуется сочувствием казачества и широких кругов населения.
Командиром дивизиона был назначен сотник Савельев.
Погрузка эшелона произведена была в 12 час. ночи на 16 января. Ночная таинственность необходима была для того, чтобы скрыть действительное число людей эшелона; с тою же целью под эшелон дали 26 вагонов, тогда как вся команда, в числе 102 человек, могла разместиться в каких-нибудь 4–5 вагонах.
Перед отправлением эшелона из Маньчжурии в Читу мною были посланы внушительные телеграммы: «Приказываю разоружить красную гвардию и очистить Читу от большевиков; для поддержки требований высылаю несколько эшелонов».
Перед мостом через Онон поезд был остановлен, эшелон выгрузился и, рассыпавшись в боевую цепь, пошел на ст. Оловянную. Красные не приняли удара и бежали в Читу.
16 числа была занята Оловянная, где, кроме провианта, ничего не оказалось; часть оставшихся красногвардейцев была разоружена, отобрано 78 винтовок и 12 шашек.
В Оловянной командир эшелона, сотник Савельев, получил приказ двигаться в Карымскую, так как «вся линия должна быть очищена от большевиков».
Для обеспечения успеха этого предприятия я обратился за содействием к командирам 1-го Читинского и Нерчинского казачьих полков.
«Наш отряд на днях будет двигаться в направлении ст. Карымская. Прошу, в предупреждение всяких эксцессов и возможности оповещения о движении отряда большевиков, немедленно, по получении сего, преданными нам частями занять телеграф правительственный и железнодорожный; установить контроль на этих телеграфах. Кроме того, прошу оказать поддержку высылкой отряда в 50 человек с оружием и патронами на ст. Карымская. Отправку казаков произвести немедленно по получении условной депеши со ст. Оловянная на имя командира полка, без подписи в одно слово: «Жду»».
Командиру Нерчинского полка, кроме того, было сделано определенное задание: «Шестнадцатого вечером займите прочно Карымскую и закрепите за собою».
16-го же числа, в 9 час. 30 мин. вечера, дивизион занял Адриановку, и тоже без сопротивления. Дальше двигаться не удалось.
На другой день в Адриановку явилась депутация от. Читинского народного совета, в составе городского головы Лопатина, члена войскового правления сотника Токмакова и др., с предложением, во избежание кровопролития, эшелону вернуться в Маньчжурию, так как 1-й Читинский полк вошел в город, обезоружил Красную гвардию, у которой отобрал 12 орудий, и водворил порядок, а власть перешла в надежные руки, в лице Народного совета, в котором большевики находятся в незначительном числе, в количестве 15 человек.
В то же время войсковой атаман полковник Зимин вызвал меня к прямому проводу для переговоров, но за моим отсутствием явился начальник Штаба полковник Скипетров. Зимин просил «во избежание кровопролития и междуусобий в Чите» вернуть эшелон обратно.
Депутаты снеслись со Штабом отрада, после чего сотн. Савельеву приказано было вернуться в Маньчжурию; с эшелоном поехали и депутаты.
В Маньчжурии отряд и депутаты составили акт, в, котором Чита обязывалась не допускать большевистской власти, а отряд обещал помочь укреплению Народного совета.
Народный совет недолго просуществовал в Чите, всего до 28 января, затем власть перешла к совдепу.
Экспедиция сотника Савельева не на шутку встревожила большевиков, которые решили во чтобы то ни стало или уничтожить меня, или в крайнем случае изгнать за границу.
С середины января в Иркутске шла лихорадочная работа по подготовке Красной армии на «Семеновский» фронт. Командующим назначили иркутского коменданта Лазо, как наиболее даровитого. В отряд завлечены были казаки 1-го Аргунского полка, под командой есаула Метелицы, и 2-го Читинского. Даны были пушки и пулеметы.
Приготовления эти напугали Читу, которая просила помощи у отряда. В Чите в это время к тому же существовали противобольшевистские организации: офицерская, белая гвардия, и Титовская станица. По циркулирующим в городе слухам, Красная гвардия предполагала «снять» своих противников в ночь на 2 февраля. Для предупреждения или, в случае столкновения, для поддержки Народного совета я решил 31 января выслать к Чите одну роту сербов и сотню сотника Савельева.
Впрочем, экспедиция не состоялась, вследствие того, что были получены точные сведения о превосходных силах противника с хорошим вооружением.
В начале февраля большевистские эшелоны перевалили уже Читу. Утром 14 числа была занята ими Борзя, 16-го — Даурия, 20-го — Шарасун, 21-го — Мациевская.
Не будучи в состоянии противостоять хорошо вооруженным большевикам, я оттянул свои части в Маньчжурию, выставив сторожевое охранение на линии ближайшего к Маньчжурии разъезда № 86. Большевики дошли до станции Шарасун, где и остановились.
Прошедшие события показали боеспособность частей отряда и их готовность вести борьбу; но почти полное отсутствие артиллерии, пулеметов, патронов, теплой одежды и средств делали эту борьбу безнадежной и заставили меня настойчиво просить союзников поторопиться с доставкой оружия и отпуском обещанных мне средств, потому что действительность требовала немедленного начала серьезной и активной вооруженной борьбы с большевиками, прочно захватившими власть в стране.
До 7 апреля 1918 года части отряда имели постоянные столкновения с большевиками на плацдарме от границ Маньчжурии и до реки Онона. Столкновения носили характер мелких стычек конных разъездов О.М.О., которые служили единственной завесой, прикрывающей формирования на станции Маньчжурия, и вели разведку противника. Красные, благодаря численному превосходству своих сил, часто теснили наши разъезды до самой границы, и в таких случаях приходилось давать им отпор выдвижением сильных частей с артиллерией. Наскоро сбитые роты и сотни сразу же подвергались боевому испытанию и, надо отдать справедливость, всегда выходили с честью из численно-неравных боевых столкновений. Количественный перевес всегда был на стороне нашего противника.
Однообразного вооружения в отряде все еще не было. Некоторые были вооружены австрийскими винтовками Манлихера, у некоторых — русские трехлинейные винтовки, а часть имела уже устарелые берданки. Патроны имелись в крайне ограниченном количестве, так что в случае столкновений с противником наши части вынуждены были открывать огонь только с расстояния прямого выстрела, чтобы не тратить патронов зря.
