Алексей Попов - 15 встреч с генералом КГБ Бельченко
Прибыв туда в чекистской форме с одним ромбом в петлицах, что равнялось комбригу или бригадному комиссару, я представился чинам из генеральского и высшего офицерского составов, создал группу по переброске людей и транспорта через железнодорожный мост. Что самое удивительное, на этом мосту стоял эшелон с арестованными поляками из числа врагов Советской власти, отправленный из Белостока. Оказалось, что машинист и его помощники сбежали. Все они были поляками. И теперь этот эшелон мешал эвакуации на другой берег реки.
Я встал на кузов полуторки и громким голосом крикнул в толпу, что мне нужны машинисты паровоза. Образовалась тишина. Я повторил сказанное. Ко мне подбежали 3 человека. Один оказался капитаном Красной Армии, остальные рядовыми. Я им приказал завести паровоз и немедленно начать движение. Капитан спросил: «А куда ехать-то?» Я ответил: «На восток!»
После этого, со второй половины дня и до полуночи, было переброшено огромное количество людей и автотранспорта на левый берег по шпалам. Машины, которые от прыжков по железнодорожным шпалам выходили из строя, я приказал сбрасывать в реку. Моя машина также была выведена из строя и сброшена в реку с середины моста. Пришлось пересесть в машину начальника НКВД по Белостокской области Фукина, которая благополучно пересекла этот злосчастный мост.
Свою семью в первый день войны я отправил на полуторке в сторону Минска. Вместе с ней ехали семьи двоих моих заместителей — Сотикова и Юрина. Сборы проходили в суматохе. Как всегда бывает в таких случаях, самое главное было забыто. Так, моя жена не взяла ни одного документа, удостоверяющего ее личность.
Кроме того, у нас была тревога за старшего сына Гелика, который находился в пионерском лагере в Друскининкае на территории Литвы. Я хотел выехать за ним, но мне сообщили, что там уже немецкие танки. Его судьба была нам неизвестна, и мы очень переживали за него. Как выяснилось потом, пионерский лагерь в первые часы войны был эвакуирован, детей посадили в эшелон, который увез их в далекий тыл, в Ижевск.
Моей жене пришлось достаточно пережить. Уже в городе Борисове машину, на которой ехали семьи чекистов, конфисковали в пользу фронта. На поездах под постоянной бомбежкой гитлеровской авиации происходила эта эвакуация.
По приказу первого секретаря ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко я явился на военный совет в Могилев. Совет проходил на открытой местности, на окраине города. Я удивился, когда увидел маршала К. Е. Ворошилова и начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, и понял, что дела наши не очень хороши. В то время я имел звание майора госбезопасности, что соответствовало в армии званию комбрига (генерал-майор), но без приглашения я не мог подойти к столь большим военачальникам.
Появился Пономаренко и, увидев меня, помахал рукой, приглашая подойти. Увидев незнакомого офицера, Ворошилов спросил меня, кто я такой и откуда прибыл. Узнав мою должность, он нахмурился и спросил, почему я не с личным составом на подчиненной мне территории. Я доложил, что нахожусь здесь по приказанию партийного руководства республики и что под руководством моих заместителей созданы две разведывательно-диверсионные группы. Тогда-то я и услышал от Ворошилова (буквально): «Ну что ж, значит, будут партизанить…»
ЦК компартии Белоруссии на основе вынесенного решения об организации партийного и комсомольского подполья и партизанского движения провело тут же на поляне совещание по конкретному осуществлению этого важнейшего военно-политического мероприятия.
К. Е. Ворошилов на основе своего богатого опыта, вынесенного из Гражданской войны, дал ряд ценных советов организационного порядка и рекомендаций. Компартия Белоруссии прочно взяла в свои руки организацию и руководство этим судьбоносным мероприятием.
В Могилеве я получил назначение на должность заместителя начальника отдела контрразведки (Особый отдел) Западного фронта. В тот же день я включился в работу, твердо зная, что германские спецслужбы сразу будут в массовом порядке засылать свою агентуру в нашу действующую армию и ее тылы. В отделе я встретил опытных военных контрразведчиков, с которыми, как считаю, работал успешно до 30 мая 1942 года.
Военная контрразведка — особая тема, и, к сожалению, о ее людях очень мало и скупо написано. Скажу одно: военные чекисты провели огромную работу по обнаружению и разоблачению шпионов, засылаемых в большом количестве в действующую армию и ее тылы. Совместно с территориальными органами НКВД чекисты ликвидировали немало диверсантов, засылаемых в глубокий тыл, оградили штабы и другие службы действующей армии от шпионов и диверсантов, обеспечив секретность замыслов командования. Нужно сказать, что военные чекисты внесли весомый вклад в нашу Великую Победу.
Минск я застал горящим и разрушенным. Проезжая по городу вместе с Фукиным, я обратил внимание на троих красноармейцев, конвоировавших какого-то человека. Приглядевшись, я узнал в нем начальника одного из горотделов Управления НКГБ по Белостокской области лейтенанта госбезопасности Хлюстова, которого я хорошо знал по службе. На нем было кожаное пальто, сам он был по природе рыжий и в тот момент очень походил на немца.
Я подошел к конвойному и спросил, кого они ведут и куда. Следует заметить, что время было неспокойное, все боялись вражеских диверсантов, я не исключение, и поэтому в руке у меня был маузер в боевом положении. Были случаи, что солдаты, не разобравшись, просто стреляли в советских офицеров.
Один из бойцов ответил мне, что они поймали немецкого диверсанта и ведут его к коменданту. Я им сказал, что это мой подчиненный и чтобы они немедленно освободили его. Проверив мои документы и удостоверившись, что я майор госбезопасности, красноармейцы отпустили Хлюстова под мою личную ответственность.
Хлюстов вскоре возглавил один из партизанских отрядов, был контужен, затем работал в особых отделах ряда фронтов.
Отступая, Красная Армия откатывалась все дальше на восток. Немцы приближались к Смоленску.
Дело генерала Д. Г. ПавловаПавлов был опытным командующим Белорусским (Западным) особым военным округом. Участник боевых действий в Испании. Считался одним из талантливых военачальников. В Наркомате обороны СССР Белорусский (Западный) военный округ считался на привилегированном положении. В округе были лучшая техника, войска и т. д.
Я не допускаю мысли, что Павлов струсил в первые дни войны. Но некоторая растерянность присутствовала. Это его и сгубило. Павлов недоучел уроков проведенных учений накануне войны.
Мне П. К. Пономаренко рассказывал, что Павлов являлся членом бюро ЦК КП Белоруссии, был героическим человеком, который пользовался всемерным уважением и доверием у руководства республики. Однако в первые дни войны получилось так, что не он искал пропавшие полки и дивизии как командующий округом, а пришлось искать его самого.
