Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Первая встреча отца с этой актрисой произошла на каком-то банкете. Не думаю, что папа ее любил. Тут во главе угла стоял секс. Хотя ко мне эта женщина относилась с невероятной нежностью, особенно когда я пришла в театр (это случится в самом конце 50-х. – Ф. Р.). Старалась приблизиться, подружиться. Но я держала дистанцию, помня, что она пыталась разрушить нашу семью. В театре мне потом рассказывали, как в свое время эта дама брызгала слюной: «Если бы не этот жиденок – имея в виду родившегося Костю, – он был бы мой!» – имея в виду папу. Представляете, «жиденок»! Как будто папа был другим! Не уверена, что у нее могло получиться увести Аркадия Исааковича, ведь мамина любовь к отцу перевешивала. Ну, царство небесное этой даме, ее уже нет на свете. Кстати, у нее самой была семья: дочь, муж – актер Максим Греков…»
Но вернемся к Аркадию Райкину.
Спустя два месяца после своего дня рождения он был приглашен на другое торжество – 60-летний юбилей самого Сталина (21 декабря 1949 года). О своих впечатлениях от этого события артист поведал много лет спустя:
«Единственный номер, который я должен был показать, был, конечно же, заранее оговорен. И после того, как я изобразил одного из своих персонажей, Сталин засмеялся, начал аплодировать, встал. Тут же поднялись и все в зале. Он предложил тост «за Аркадия Райкина!». Все выпили. И тут я возьми и скажи: «Товарищ Сталин, могу я и других типов показать?» Он кивнул головой, и я стал работать никак и никем не согласованные номер за номером. И после каждого из них он вставал и хлопал. И все присутствующие – за ним следом…»
По давно заведенному графику, райкинский театр два-три месяца давал спектакли в Ленинграде, после чего выезжал на гастроли по стране: Москва, Киев, Минск и т. д. В Москве театр гостил по два-три месяца, причем выступали райкинцы в основном в эстрадном театре сада «Эрмитаж». Именно там в самом начале 50-х и случилась история, которая добавляет новый штрих к портрету нашего героя.
После очередного концерта в «Эрмитаже» к Райкину подошел незнакомый молодой человек и предложил ему купить у него… золотую брошь-скрипочку. Артист внимательно посмотрел на вещицу, после чего спросил: «Откуда она у вас?» Незнакомец рассказал следующую историю. Оказывается, он был сыном бывшего советского посла в Чехословакии Сергея Александровского, которого репрессировали еще в конце 30-х. Его жену и детей выслали из Москвы на поселение, и вот теперь сын посла, приехав в Москву на короткий срок, хочет заработать немного денег продажей фамильных драгоценностей. «Потом мне надо идти на Лубянку, отмечаться и похлопотать о жилье», – закончил свой рассказ сын посла. «По поводу жилья не беспокойтесь – будете жить у нас», – ответил Райкин. И действительно предоставил молодому человеку кров и пищу – поселил его на даче в Быково, которую они всегда снимали, когда жили в Москве. Там сын посла прожил около двух недель.
Несмотря на то что эта история была хорошо известна на Лубянке, никаких неприятностей Райкин после нее не имел. Все-таки для властей он был человеком вне подозрений, несмотря ни на какие кампании по борьбе с безродными космополитами. Но вернемся к творческим делам героя нашего рассказа.
В начале 50-х от Райкина потребовали на время отставить в сторону внутреннюю сатиру и вновь вспомнить о сатире внешнеполитической. Тем более что «холодная война» пришла к своему новому витку: создав в 1949 году атомную бомбу в ответ на американскую, советское руководство достигло в этом вопросе паритета с Западом, после чего началась гонка вооружений. Именно на эти темы и предстояло теперь шутить Райкину.
В 1950 году свет увидел спектакль-обозрение «Вокруг света в 80 дней», в котором его автор – все тот же Виктор Поляков – использовал сюжет Жюля Верна. Как мы помним, в нем это путешествие совершал писатель Фелеас Фогт, причем вызвано это было его участием в пари. У Полякова Фогт отправлялся в кругосветку не на спор, а из меркантильных соображений – в поисках завещанной его дядюшкой шкатулки. Фогт у Полякова был не только меркантилен, но и аполитичен. Однако, приезжая в разные страны, он вынужден политически просвещаться, причем его симпатии вызывают левые идеи. Как читатель наверняка догадался, роль Фогта исполнял Аркадий Райкин. Но это была не последняя его роль в спектакле: он также был в нем Автором, клоуном парижского цирка месье Жу-Жу, Чарли Чаплином и даже папой римский Пием XII.
В конце представления Райкин выходил на сцену в образе Чарли Чаплина, снимал с лица усики и уже от себя лично приглашал великого артиста поставить свою подпись под воззванием сторонников мира.
Отметим, Чаплин в те годы вынужден был покинуть Америку и перебрался жить в Швейцарию. Случилось это после того, как в США вышел в свет его очередной фильм – «Мсье Верду» (1947), где Чаплин сыграл роль банковского служащего, который, оставшись без работы в годы кризиса, чтобы прокормить свою семью, принимается… убивать людей. Эта лента вызвала яростную кампанию в США и была названа антиамериканской. В итоге Чаплин собрал вещи и вместе с семьей покинул Америку. Учитывая его изгнание, многие левые движения обращались к нему с предложениями подписать разного рода антиамериканские воззвания, но Чаплин все эти обращения вежливо отклонял. Так что концовка райкинского спектакля прямо вытекала из этого: это была очередная попытка обращения к великому комику с тем же самым предложением. Как ни странно, но очень скоро Чаплин действительно стал поддерживать мирные инициативы СССР, за что в 1954 году будет удостоен советской Международной премии мира.
Спектакль «Вокруг света в 80 дней» только вышел в свет, когда 8 июля 1950 года Райкин стал дважды отцом – у него родился сын, которого назвали Костей. Какое-то время мать мальчика занималась ребенком, а когда тот слегка подрос, Рома вернулась в театр, а для маленького Кости была нанята няня – татарка. Супруга Райкина была включена в новый спектакль-обозрение на все ту же международную тему – «Под крышами Парижа», авторами которого были Константин Гузынин (он был известным конферансье) и драматург Евгений Шварц. О последнем А. Райкин вспоминал следующим образом:
«…Евгений Львович жил в писательском доме на Малой Посадской улице. Теперь эта улица, поблизости от киностудии «Ленфильм», носит имя Братьев Васильевых… Наверху жили Хазин, Пантелеев, Гранин. В соседнем дворе – Козинцев…
Шварц жил в небольшой уютной квартире, где командовала жена, Екатерина Ивановна, женщина нелюдимая и, как мне всегда казалось, слишком ревностно оберегавшая его покой. Во всяком случае, когда она открывала входную дверь, выражение ее лица отнюдь не излучало приветливости. Однажды я попробовал пошутить, сказав, что могу открыть дверь и своим ключом (мы заказали дверные замки одному мастеру, и он сделал их одинаковыми), но она ничего не ответила. Вот, в сущности, и все, что я могу о ней рассказать. Однако у них с Евгением Львовичем, судя по всему, были крепкие, хотя и негладкие отношения. Он был привязан к ней, и это ощущалось даже в том, как он вам говорил: