Наталья Сац - Новеллы моей жизни. Том 1
— Товарищ Луначарский, я уже несколько дней ловлю вас. Мне нужно, чтобы вы помогли мне достать ордер на галоши.
Мы у Троицких ворот, Луначарский прикладывает к кремлевской стене заявление и пишет в левом углу: «Поддерживаю. Луначарский". Как часто видела я аналогичные надписи в левом верхнем углу!
Однажды я не удержалась и выразила ему свое недоумение:
— Вы же этих людей не знаете! Анатолий Васильевич, смеясь, ответил:
— Я их не знаю, но они точно знают, чего им не хватает. Меня от подписи не убудет-, а им, быть может, прибавится то, что им нужно.
Идея создания Детского театра Анатолию Васильевичу, конечно, нравилась, но я видела, он что-то для себя додумывает, в чем-то не до конца еще убежден, и пользовалась всяким случаем, чтобы говорить с ним о Детском театре, а потом размышляла над каждой его фразой по этому поводу. Часто мне приходилось ездить с Анатолием Васильевичем на многочисленные его лекции и доклады: «Почему не надо верить в бога», о драматургии Островского, о Расине, Гегеле, живописцах эпохи Возрождения, народном образовании, Бетховене. Приедет, спросит: «На какую тему я сегодня здесь выступаю?» Иногда выяснит какую-нибудь дату, а потом: без всяких бумажек и конспектов как начнет говорить — диву даешься. Увлекается сам, увлечены все слушатели. Что говорить! Те тридцать — тридцать пять докладов Луначарского, что я слышала тогда, обогащали знаниями, могли служить школой ораторского искусства. Но если Анатолий Васильевич «захватывал» меня с собой, так как по дороге между двумя важными делами любил отвлекаться шутливым разговором с юным собеседником, то я своих маршрутов никогда не теряла, курс на Детский театр держала крепко и то подцепляла какую-нибудь новую мысль насчет театра, то давала ему на подпись какую-нибудь бумажку (например, о замене скамеек для зрителей настоящими стульями).
Однажды мне удалось завезти его в Мамоновский переулок, и он видел одну картину спектакля марионеток «Давид и Голиаф» и дал высокую оценку куклам Фаворского и музыке Анатолия Александрова. В другой раз он посмотрел две картины балета «Макс и Мориц» по Бушу в постановке Касьяна Голейзовского. Анатолий Васильевич назвал Буша остроумным, но недобрым художником, безусловно вредным для детского восприятия, и подтвердил правильность всех моих сомнений по поводу этой постановки, которую я и сняла после его просмотра.
Как-то заехали с ним за полчаса до начала спектакля нашего теневого театра: театр уже был полон маленькими зрителями.
— Они уже чувствуют этот театр своим, — сказал Анатолий Васильевич и вдруг без всяких шуток повернулся ко мне. — Попробуйте к концу месяца составить смету на будущий государственный театр с первоклассной труппой, хорошим оркестром, педагогической частью, новым оборудованием. Я берусь сам утвердить эту смету на коллегии Наркомпроса.
С этого дня мне уже не надо было ездить за Анатолием Васильевичем. Он, видимо, твердо решил помочь этому делу, и я приходила в назначенный час, с восторгом ощущая, какими гигантскими шагами вдруг стало двигаться дело будущего театра.
Когда уже состоялось постановление о реорганизации первого Детского театра Моссовета в первый Государственный детский театр, когда были утверждены для этого театра значительные ассигнования, я стала замечать около дверей кабинета Анатолия Васильевича интересную элегантно одетую женщину. Однажды она подошла ко мне там же в приемной и сказала:
— Анатолий Васильевич рекомендовал мне с вами познакомиться и подружиться. Меня зовут Генриетта Мироновна, фамилия — Паскар. Я бы хотела примкнуть к задуманному вами делу Детского театра. Вы — молодой энтузиаст, я, увы, уже немолода, но, быть может, зрелость моих лет будет на пользу. Что мешает нам работать вместе?
Я ее совсем не знала, говорили о ней, что она недавно приехала из-за границы. Для меня было совершенно достаточно того, что она сослалась на Анатолия Васильевича. Нет, я ничего не имела против сотрудничества со всяким полезным человеком, своих сил не переоценивала, хотела быть участницей любимого дела, и только.
Однажды Анатолий Васильевич вызвал меня к себе и сказал:
— Мы посоветовались, кому поручить руководство будущим театром, и хотим, чтобы оно было коллективным. Как вы думаете, хорошо ли будет, если мы назначим директорию из пяти человек, а я буду ее председателем?
Хорошо ли! Я даже сразу не поверила такому счастью.
— Вы?! Вы сами будете председателем директории Детского театра?
— Ну да, — ответил Анатолий Васильевич, -
мне очень приятно, что это вас так радует.
— Еще бы! Ведь это же так поднимает авторитет дела Детского театра. А нельзя узнать, кто намечен в члены директории?
— Окончательно мы еще не решили, но вы там будете безусловно.
Что говорить! Конечно, была больше чем рада.
В октябре 1919 года вышло постановление Народного комиссариата просвещения РСФСР об организации Государственного детского театра на базе первого Детского театра Моссовета.
Новый театр будет находиться в ведении Наркомпроса и управляться директорией в составе: М. И. Гиршович, Б. П. Кащенко, Г. М. Паскар, Н. И. Сац, В. А. Филиппова, под председательством народного комиссара просвещения Анатолия Васильевича Луначарского. Вскоре состоялось наше первое заседание, и я познакомилась с Марией Иосифовной Гиршович, очень красивой женщиной лет двадцати восьми. Она была участницей боев гражданской войны, педагогом, ответственной сотрудницей Наркомпроса. Познакомилась я и с Борисом Петровичем Кащенко — он работал в фотокиноуправлении Наркомпроса. А Владимира Александровича Филиппова я знала хорошо по работе в Художественном подотделе. Он — человек большой культуры и такта, очень доброжелательный, прекрасный знаток театра, особенно Малого.
Главным администратором театра назначили Александра Морисовича Данкмана, и уже ни о какой административной кустарщине не могло быть и речи. Он завел целый штат всяких помощников, а не носился по Москве, как делала я. Впрочем, на том этапе это и не было нужно — помещение, смета, все основные постановления, придававшие солидность делу, уже были обеспечены, точки опоры найдены. Организатор и администратор — понятия совершенно различные, хотя их иногда и путают. А администратор Александр Морисович был первоклассный. К первому заседанию директории в помещении театра уже была подготовлена комната с круглым столом и креслами, лежали ковры, было тепло, у всех было приподнятое настроение.
Первым выступил Анатолий Васильевич. Он хорошо отозвался о большой работе Детской секции, «плодотворно разрыхлявшей почву» для будущего Детского театра, упомянул Ефимовых, Фаворских, Александрова и меня — первых энтузиастов первого театра, как он сказал, «местного значения», и затем увлекательно стал говорить о будущем Государственного театра для детей, его задачах, которые неразрывно связаны с делом воспитания подрастающего поколения. Анатолий Васильевич говорил, что нужно чутко прислушиваться к передовой педагогической мысли, но не забывать, что театр для детей — прежде всего театр. Его задача, как и всякого театра, состоит в том, чтобы создать прекрасные произведения театрального искусства, которые должны доставлять непосредственную радость детям.
