Bepa Васильева - Алексей Пичугин - пути и перепутья (биографический очерк)
Примечательно, что до ареста Алексея Пичугина в 2003 году ни Костина, ни Генпрокуратура не усматривали связи между взрывом и ЮКОСом. Однако в 2003 году прокуратура неожиданно заявила, что руководство ЮКОСа решило таким образом отомстить бывшей коллеге за нежелание лоббировать интересы компании в мэрии. «Вспомнила» об этом и сама Костина.
Вскоре после дачи таких показаний карьера Ольги Костиной пошла в гору, она стала членом Общественной палаты, советником директора ФСБ на общественных началах и возглавила правозащитную организацию «Сопротивление». Впрочем, правозащитники Ольгу Костину своей коллегой не считают.
Ее муж, Константин Костин (тоже свидетельствовавший против Алексея Пичугина, а впоследствии и Леонида Невзлина), назначен руководителем одного из отделов администрации президента РФ и заместителем руководителя ЦИК партии «Единая Россия».
По словам адвоката Алексея Пичугина Георгия Каганера, во время судебного процесса защите запрещали выяснять обстоятельства, которые давали бы основания прийти к выводу о том, что подзащитный не совершал преступления. Заседания суда проходили в закрытом режиме, хотя на них не было оглашено ни одного секретного документа.
Странен и факт роспуска первой коллегии присяжных, склонявшихся к оправдательному приговору. Заседатели же из второго состава находились, по мнению Алексея Пичугина и его адвокатов, под влиянием Генеральной прокуратуры РФ.
Прокуратура скрыла от защиты и от присяжных, что главный «свидетель» обвинения Игорь Коровников осужден на пожизненное заключение за восемь убийств, пять изнасилований (в том числе малолетних), похищения людей, изготовление взрывных устройств и другие преступления.
При проведении предварительного следствия по этому уголовному делу со стороны Генпрокуратуры и ФСБ были допущены существенные и грубые нарушения международных обязательств в области прав человека, принятых на себя Россией.
В нарушение требований статьи 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод («никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию») 14 июля 2003 года, во время содержания в камере СИЗО ФСБ «Лефортово», Алексей Пичугин был выдан двум неизвестным лицам, предположительно сотрудникам ФСБ. Эти лица в кабинете для допросов сделали Алексею Пичугину инъекцию неизвестного вещества, а затем «допрашивали» его – находящегося в забытьи – в течение шести часов.
Несмотря на чрезвычайно плохое самочувствие Алексея Пичугина и категорические требования его адвокатов, руководитель следственной группы Ю. А. Буртовой отказал в проведении немедленного медицинского освидетельствования заключенного на предмет применения к нему психотропных средств. Обследование было проведено более чем неделю спустя, что было уже бессмысленно.
Результатом воздействия химических препаратов стали провалы в памяти, головные боли, галлюцинации, повышенное артериальное давление, перепады психического состояния, сильнейший фурункулез, повышенная температура. Алексей Пичугин потерял около тридцати килограммов веса, а на его голове образовались шишки, не исчезнувшие до сих пор.
Второе дело: все показания «свидетелей» обвинения – с чужих слов
В ходе разбирательства второго уголовного дела судья Петр Штундер отметал доказательства, не вписывающиеся в обвинительную концепцию. В частности, не учтены показания осужденного Михаила Овсянникова, который заявлял, что следователи Генпрокуратуры заставили его лжесвидетельствовать против Алексея Пичугина, применяя психологическое и физическое давление. Овсянников болен гидронефрозом почек, и, согласно показаниям этого свидетеля в суде, оказание ему медицинской помощи ставилось в прямую зависимость от «нужных» признаний.
Суд проигнорировал показания свидетеля Алексея Кондаурова, возглавлявшего информационно-аналитическое управление ООО «ЮКОС-Москва». Кондауров заявлял, что Алексей Пичугин подчинялся начальнику службы безопасности ЮКОСа Михаилу Шестопалову и не мог получать указаний от Леонида Невзлина.
Судья Петр Штундер отказал в проведении почерковедческой экспертизы записки с адресом потерпевшего Евгения Рыбина, приписываемой обвинением Алексею Пичугину, которая способствовала бы установлению истины. По версии обвинения, Алексей Пичугин передал эту записку киллерам, Геннадию Цигельнику и Евгению Решетникову.
Главные «свидетели» обвинения, осужденные Цигельник и Решетников, давали показания о причастности Пичугина и Невзлина к преступлениям со слов третьих лиц – Горина и Горитовского. Проверить, действительно ли те говорили приписываемые им слова, невозможно (Горитовский убит, а Горин вместе с женой исчез).
21 апреля 2008 года на судебном процессе по делу Леонида Невзлина Геннадий Цигельник отказался от этих своих показаний. Выступая в качестве свидетеля, он заявил: «Я оговорил Пичугина и Невзлина по просьбе следователей Генеральной прокуратуры Буртового, Банникова, Жебрякова и оперативного работника Смирнова. Мне обещали защиту и минимальный срок, а дали максимальный».
Не конкретизированы место и время преступлений, в приговоре указано, что Алексей Пичугин вступил в преступный сговор «в неустановленном месте» и «в неустановленное время» с Леонидом Невзлиным «и другими неустановленными лицами из руководства ЮКОСа».
Не учтено, что у Алексея Пичугина отсутствовали мотивы для совершения преступлений. Утверждения гособвинения о том, что ЮКОСу были выгодны эти преступления, не подтверждаются материалами дела.
Политическая подоплека
С Алексеем Пичугиным, согласно его показаниям 23 апреля 2008 года на судебном процессе по делу Леонида Невзлина, не единожды беседовали сотрудники Генеральной прокуратуры и склоняли его к лжесвидетельству против некоторых руководителей и совладельцев компании ЮКОС, в частности, Леонида Невзлина.
Впервые такое прямое предложение о даче ложных показаний поступило от следователя Банникова в кабинете № 8 СИЗО «Лефортово» в апреле 2004 года, где Алексей Пичугин знакомился с материалами дела.
Как сообщил Алексей Пичугин, Банников явился к нему после ухода адвокатов.
«Он сказал, что знакомиться с этим “мусором” (материалы дела) не имеет никакого резона, и я как бывший сотрудник органов должен это понимать. Он сказал, что я лично, как Пичугин, никого не интересую. Дело политическое, и интересуют Невзлин, Ходорковский и другие совладельцы нефтяной компании. Какие бы прекрасные адвокаты меня ни защищали, исход дела предопределен», – сообщил Алексей Пичугин.
