Борис Александровский - Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта
После этого с той же улыбочкой и самыми отвратительными ругательствами он возвращался в занимаемый им и его штабом дом, заказывал яичницу с колбасой и слушал офицерские анекдоты. Число лично расстрелянных им после боя пленных часто измерялось за один вечер многими десятками. Быстро создалась легенда о его непобедимости, неуязвимости для пуль противника и какой-то сверхнепримиримости к большевикам.
Эту популярность Туркул сохранил и в Галлиполи, и в первые месяцы пребывания бывшей врангелевской армии на территории Болгарии. После роспуска белых «гарнизонов» он некоторое время еще оставался во главе дроздовцев, перешедших на собственное иждивение, но продолжавших держать связь со своим «штабом» и по-прежнему признававших свое начальство. В дальнейшем его популярность начала тускнеть. Когда у Врангеля окончательно иссякли средства на содержание полковых и дивизионных штабов, Туркул переехал из болгарского города Севлиево в Софию. Жена его поступила официанткой в одно из фешенебельных софийских кафе на бульваре Дундуков, а он торговал газетами водном из киосков в центре города. Так прошло семь или восемь лет.
В самом конце 20-х годов чета Туркулов с дочерью переехала в Париж. Здесь он пытался открыть частное торговое «дело» — бензоколонку, но «дело» это у него не пошло. Материальное его положение в тот период времени было очень плохим. Наступила жестокая нужда.
Нечем было платить за квартиру. Высшее «начальство» разрешило ему занять с семьей одну комнатку-мансарду в помещении Галлиполийского союза, который переехал б новое помещение на улице Фезандери и занял особняк, принадлежавший парижскому банкиру Лазару.
Особняк этот был хорошо известен среди белого офицерства как парижское «гарнизонное офицерское собрание».
Жена Туркула сняла в аренду в «собрании» буфет, но дела семьи шли плохо.
Сам Туркул ничего не делал. Буфет, арендованный его женой, еле сводил концы с концами. Число «клиентов» падало с каждым годом. Количество подписных обедов, банкетов и чаепитий резко уменьшилось по сравнению с 20-ми годами. Это был период очередной экономической депрессии и роста безработицы, в том числе и безработицы среди русских эмигрантов.
От былой популярности Туркула не осталось и следа.
Часто можно было слышать среди бывших его соратников диалоги вроде следующего: — Ну, а как Туркул?
— Да никак… Ни черта не делает, целыми днями не вылезает из буфета, живет на средства жены, жрет по десять отбивных котлет в день и дует водку чуть ли не ведрами… Разжирел, опустился, а толку от него никакого…
В середине 30-х годов, однако, совершенно неожиданно и внезапно эта ситуация резко изменилась. Из Туркула для кого-то находившегося за кулисами вне сферы обозрения «публики» получился большой «толк»…
Туркул преобразился. Он переехал на собственную квартиру, начал устраивать приемы, шил костюмы один за другим. У мадам Туркул появились вечерние туалеты, меха и бриллианты. В квартире постоянно толпился кто-нибудь из бывших чинов его штаба и подчиненных.
Стол постоянно был заставлен дорогими закусками, винами, коньяками, ликерами. В «гарнизонном собрании» он появлялся не иначе как в сопровождении адъютантов из все тех же своих бывших подчиненных.
Одновременно русская эмиграция была оповещена через газеты, что генерал Туркул организует новое общество, точное название которого, длинное и замысловатое, я сейчас не помню. Что-то вроде Общества по изучению современного состояния России.
Новоявленные «изучатели» регулярно собирались в «гарнизонном собрании» для диспутов, докладов и лекций. Было их человек 40–50. В назначенный час Туркул со своими адъютантами, или, как их в шутку называли, «апостолами», подкатывал к особняку на улице Фезандери на автомобиле и открывал очередное собрание.
«Изучение» России начиналось… После каждого сеанса этого «изучения» собравшиеся переходили в буфет, где стараниями мадам Туркул им приготовлялось обильное угощение с достаточным возлиянием. На недоуменные вопросы ровсовских начальников, бывших сослуживцев, репортеров и других лиц из его окружения, что все это означает, Туркул отвечал: — Эмиграция должна быть в курсе всех дел, происходящих в России. Мы повышаем свою политическую квалификацию…
— Это все?
— Все.
Однако очень скоро и для правого, и для «левого» сектора эмиграции стало совершенно ясно, что это не только не все, но просто-напросто ширма, за которой кроется нечто совсем иное…
Внезапная и явная для всех перемена материального положения семьи Туркула, его странная политическая активность, создание весьма туманного по своим целям Общества по изучению России и, наконец, просочившиеся в военные круги слухи о вербовке им отдельных белых офицеров для каких-то таинственных поездок куда-то на Восток — все это не оставляло никакого сомнения в том, что Туркул вступил в связь с одной из иностранных разведок и что именно оттуда и потекли широким потоком средства и на отправку в СССР диверсантов, и на личную привольную жизнь самого Туркула, и на фиговый листок, которым эту диверсионную работу кто-то старался прикрыть, создавая вышеупомянутое анекдотическое Общество по изучению современного состояния России. Эти подозрения перешли в уверенность после того, как в газетах замелькали хроникерские заметки о панихидах по погибшим в СССР белым офицерам, которых за два-три месяца до того ежедневно видели в Париже на положении шоферов такси или чернорабочих и которые попались в сети иностранных разведок и выполнителя их воли Туркула. Почти все они были выловлены органами государственной безопасности СССР и приговорены к высшей мере наказания за шпионскую и диверсионную деятельность.
Редакция руководимой Милюковым газеты «Последние новости» предприняла по собственной инициативе секретное расследование деятельности Туркула. Следует еще раз заметить, что, несмотря на общность антисоветских настроений и в правом, и в «левом» секторе белой эмиграции, оба сектора настолько ненавидели друг друга, что милюковцы, конечно, не могли упустить удобного случая «утопить» воинствующих ровсовцев путем разоблачения туркуловской авантюры.
Прошло много месяцев с момента возобновления политической активности Туркула. Неожиданно на страницах газеты «Последние новости» появилась серия очерков-разоблачений под общим заголовком «Торговля человеческой кровью». Автором их был сотрудник «Последних новостей» некий Вакар, бывший царский офицер, целиком перекинувшийся в «левый» сектор белой эмиграции, но сохранивший некоторые связи в РОВСе и владевший довольно бойко пером.
