Тьерри Мейер - 8 полюсов Фредерика Паулсена. Путешествие в мир холода
С XIX века по предложению австрийского исследователя Карла Вейпрехта двенадцать стран договорились согласовывать свои научные программы в Арктике и Антарктике. Первый Международный полярный год прошел в 1882–1883 годах, второй – в 1932–1933 годах. После Второй мировой войны американец Ллойд Беркнер, изучающий физику атмосферы, предлагает не дожидаться пятидесяти лет, чтобы провести следующий. Способы наблюдений невероятно прогрессировали, нужно торопиться, чтобы не пропустить период интенсивной солнечной активности, и Третий Международный полярный год проводят в 1957–1958 годах. Развитию науки дано прекрасное ускорение, Антарктиду покрывает 40 новых станций, среди которых американская «Амундсен-Скотт» на географическом полюсе, советская «Восток» на геомагнитном полюсе, французские «Дюмон-Дюрвиль» и «Шарко» рядом с магнитным полюсом…
Южный полюс в 1957-м, в год создания американской базы. Лачуга служила астрономической обсерваторией, из которой определяли положение полюса. Бочками было ограничено место его предположительного местонахождения.
Замер плотности снега.
Неопределенный политический статус континента дает о себе знать в дни противостояния Запада и Востока: в действительности ни одна из сверхдержав не обладает признанной за ней территорией. И тогда, в разгар холодной войны, Эйзенхауэр и Хрущев приходят к соглашению: семь установленных территориальных владений остаются признанными, но Антарктида во имя «интересов всего человечества» будет «навсегда оставлена только для мирной деятельности». От полюса до 60-го градуса южной широты военные действия запрещены, так же как и ядерные взрывы, и складирование радиоактивных отходов; здесь поощряется международное научное сотрудничество. Договор об Антарктике ратифицирован 22 июня 1961 года двенадцатью странами.[71] Он обеспечил на Белом материке прочный мир, и аналогов этому соглашению на Земле не существует.
Почти через два века после своего открытия Антарктика пережила только один серьезный конфликт, Фолклендскую войну, которая произошла у ее порога в 1982 году.[72] Две из первых двенадцати подписавшихся под Договором стран, Аргентина и Великобритания, вступают в конфликт, схватившись, по меткому выражению аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, «как двое лысых за расческу».
Однако конфликт вышел за рамки Фолклендских (Мальвинских) островов и Южной Джорджии. Пришедшая к власти в Буэнос-Айресе хунта надеялась завоевать доверие тех, кто ее ненавидел, но она также мечтала и о другом завоевании. Говоря о «биконтинентальной» Аргентине, власти открыто заглядывались на ресурсы Белого континента.
В 1961 году Договор об Антарктике подписан на тридцать лет. Большие маневры по его пересмотру начались в министерских кабинетах, когда в июне 1989 года Мишель Рокар принимает с государственным визитом в Париже австралийского премьер-министра, а также «своего приятеля» Боба Хоука. Будучи один год у власти, Мишель Рокар тактично нейтрализовал кризис в Новой Каледонии, что его сблизило с австралийским коллегой, с которым они одинаково восприимчивы к полярным проблемам. Он много раз с непривычной для французских политиков искренностью пересказывал[73] разговор, который изменил будущее Антарктики: «Освободившись от навязчивых советников, в благодушном расположении духа мы пили кофе в саду отеля Матиньон…» За несколько минут австралиец объясняет французу, что был подписан дополнительный протокол к Договору об Антарктике, который предоставит континент во власть добывающих компаний. Хоук предлагает Рокару, чтобы правительства их двух стран отказались ратифицировать этот дополнительный протокол, и предлагает создать международный природный заповедник. «Я мгновенно осознал его правоту, речь шла о сохранении жизни на планете. Но наше правительство равнодушно к проблемам экологии, и если заставить их работать в привычных дипломатических рамках, то все будет обречено на провал с самого начала». На маленьком металлическом садовом столике Рокар и Хоук пишут несколько строк на французском и английском, затем вместе следуют в Елисейский дворец, где Рокар получает необходимую подпись президента Республики под общим текстом, предлагающим мораторий на ведение горных разработок, ограничивая изыскания в Антарктике исключительно научными целями. «Боб Хоук и я приняли это решение, не извещая свои правительства, не запрашивая юридической оценки и прочих согласований. Времени было мало, это была ковбойская выходка!»
В последующие месяцы все подписавшиеся под соглашением «вернулись» один за другим, только Соединенные Штаты остались глухи. «Мои запросы оставались полгода без ответа, – продолжает Рокар. – Наконец государственный секретарь США Джеймс Бейкер приезжает с визитом в Париж, и я ставлю его перед выбором. Он отвечает мне ужасно вспыльчиво и неучтиво: «Вы сошли с ума, нас на Земле 6 миллиардов, а завтра будет 9 миллиардов. А вы хотите игнорировать самые обширные запасы природных ресурсов в мире?» Мы были огорчены, но это не изменило наших убеждений: опасность потепления на планете гораздо страшнее, она – смертельный враг».
Чтобы повлиять на мнение американцев, Рокар отправляет Жака-Ива Кусто, «самого известного француза в Соединенных Штатах», который проводит цикл конференций с целью убедить сенаторов ввести запрет. «В один прекрасный день Джордж Буш-старший заявил, что Соединенные Штаты одобряют запрет на горно-добывающие разработки в Антарктике. Это было похоже на чудо…» И полномочный представитель полюсов заключает: «Договор об Антарктике датируется 1959 годом, в течение которого число советских и американских межконтинентальных ракет возросло с 300 до 400. Их дальнобойность достаточна, чтобы убить на стороне противника сотню миллионов человек. Все крупнейшие военные державы думали о фатальной войне, и никто не надеялся всерьез, что ее удастся избежать. Итак, именно в 1959 году президенты Эйзенхауэр и Хрущев подписывают договор, демилитаризующий антарктический континент. (…) Думаю, что между двумя главами государств, двумя миротворцами, произошло нечто, напоминающее то, что произошло через тридцать лет между Бобом Хоуком и мной».
Кроме колоний пингвинов[74], всегда вызывающих особый интерес, ничто не задерживает в «Дюмон-Дюрвиле». Как только церемония награждения орденом Почетного легиона завершена, Мишель Рокар и Фредерик Паулсен вылетают на вертолете к ледяной взлетно-посадочной полосе, расположенной в десяти километрах от побережья. Вместе они собираются в почти что комфортабельных условиях совершить то, что всего несколько десятилетий назад оставалось подвигом, доступным только нескольким упрямым авантюристам, – пересечь Антарктиду.
