Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб
— Господи, я у него в двадцати футах над головой и он требует зависнуть! — я уже испытывал желание сесть и придушить этого пехотинца.
— Груз поднят, сэр, — доложил Ричер.
Я медленно шел вперед, стараясь не вогнать два маятника в противофазы. Оператор, однако, стоял на месте, лихорадочно подавая непонятные знаки. Тяжелый груз качнулся по направлению к нему. Я надеялся, что он попадет под удар, но в последний момент он успел пригнуться.
Мы набрали высоту и Лиз сказал:
— Размыкаю, — после чего вывернул из потолочной панели предохранитель, отвечающий за электрический крюк. В полетах у земли мы держали предохранитель на месте, чтобы пилот имел возможность быстро сбросить груз, нажав кнопку на ручке управления. На высоте же крюк обесточивался, чтобы сброс не произошел случайно — иногда такое бывало. Кто-то в нашей роте днем раньше уронил "мул" с высоты в 3000 футов и "сапоги" до сих пор на нас злились. Машинка выглядела так, будто ее выкопали из следа Кинг-Конга.
Направляясь к зоне Гольф, я чувствовал, как "мул" раскачивается от ветра. Все, что нужно было помнить для посадки — начать сбрасывать скорость раньше и держать машину выше. Лиз запитал крюк. Я перешел в висение, держа "мул" в десяти футах от земли и медленно двинулся к оператору у склада. Я наблюдал за его жестами подозрительно, но он знал свое дело. Я почувствовал, как "мул" коснулся земли, мне просигналили сброс и я нажал на кнопку. Освободившись от груза, "Хьюи" подскочил в небо, и я позволил ему это сделать, даже добавив газу, чтобы выполнить лихой разворот вправо на почти вертикальном наборе.
— Ковбой, — сказал Лиз, но когда я обернулся к нему, то увидел улыбку.
Затишье продолжалось, но я много летал. Восемь-девять часов в день были нормой. Я бы мог и больше, потому что очень не хотел сидеть в палаточном городке. Скука вызывала общую подавленность. Воевать было не с кем и Кавалерия превратилась просто в двадцать тысяч человек, сидевших посреди Вьетнама в своих заплесневелых палатках и пытавшихся понять, что они здесь делают.
Когда в новостях стали все чаще появляться антивоенные демонстрации, лучше от этого никак не стало. Настроение и так было поганым, а протестующие щедро сыпали нам соль на раны. Никто не любит быть идиотом. Особенно, если за право им побыть рискуешь жизнью.
— Я бы лучше грохнул это ебанько, чем гука! — рявкнул Коннорс, отшвырнув журнал. — Думает, хуесос, что все понимает! Читали?
Он не обращался ни к кому конкретно. Был поздний вечер, я лежал на раскладушке и писал письмо.
— Эта сука пишет, что американцы продали Хо Ши Мина! Говорит, что гук был нашим союзником, а мы позволили английскому полковнику вернуть Южный Вьетнам обратно французам! — он замолчал. Я поглядел на него, он сидел на своей раскладушке в шортах, с пивом и яростно сверлил взглядом материю палатки.
Увидев меня, он успокоился.
— Ты такое слышал когда-нибудь, Мейсон?
— Впервые слышу, — ответил я.
— Думаешь, это правда? — он спрашивал чуть ли не с мольбой. Для него я был образованным человеком, два года проучился в колледже.
— Нет, — сказал я.
Осада Плейми в долине Иадранг прекратилась 27 октября. Больше недели Армия Северного Вьетнама (АСВ) переходила все в новые и новые фанатичные атаки. Шесть тысяч солдат регулярной армии, носивших форму, обрушились на крохотный форт в 20 милях от камбоджийской границы. Человеческие волны поддерживались огнем минометов и безоткатных пушек. Бои шли на расстоянии в сорок ярдов, с использованием замаскированных траншей, выкопанных под носом у советников за недели до этого. В треугольном комплексе сотни наемников-монтаньяров сражались под командой советников из спецназа, "зеленых беретов". Штаб 2-го Корпуса, в тридцати милях к северу от Плейку, выслал подкрепление — танки, артиллерию и тысячу солдат АРВ. Несколько вертолетов другой роты Кавалерии перебросили 250 южновьетнамских рейнджеров. Потом в дело вступили наши ВВС. В шести сотнях вылетов двадцать самолетов были повреждены и три сбиты. Был сбит вертолет и погиб американский сержант, пытавшийся до него добраться. Когда припасы начали заканчиваться, ВВС принялись сбрасывать ящики с боеприпасами и провизией. Один такой падающий ящик убил двоих человек. Другой проломил крышу столовой.
Дело закончилось тяжелыми потерями врага, который, наконец-то, отступил. "Тайм" кое в чем отдала нам должное: "Когда с низколетящих вертолетов начали высаживаться части Первой Кавалерийской, Вьет Мин неохотно отступил от Плейми".
— Они пошли на запад, прямо в Камбоджу, — простонал один командир взвода. — Похоже, теперь нам придется преследовать этих ублюдков по всему пути.
Он был прав.
Глава 5
Долина Иадранг
Никогда не верьте вьетнамцу. Он не такой, как вы. Он азиат. Современный вьетнамец видел слишком много нечестности, слишком много уловок и больше он не верит ни во что. Он маскирует свои чувства чисто машинально. Он не отваживается говорить правду, потому что слишком часто страдал из-за этого. Какой смысл говорить правду?
Нгуен Као Ки, "Лайф", 23 июля 1965Ноябрь 1965
В палатку ворвался Шейкер — и затишье кончилось. Жилистый черный капитан внимательно наблюдал за тем, как мы собирали свои вещи, готовясь к переброске батальона в Плейку. Я увидел, как он борется с улыбкой, когда заметил, какую неразбериху вызвало его появление. Но потом несколько пар глаз уставились на него в ожидании и улыбка быстро угасла. Какое-то новое объявление? Он быстро опустил глаза.
— Да вы охуели так жить? — вдруг рявкнул он. — Гляньте!
И он пнул ком земли в проходе.
— Вам что, нравится жить на земляном полу?
Я хотел было объяснить, что у нас не было времени настелить пол, но тут Коннорс сказал:
— Так точно, сэр.
— Чего? — Шейкер обернулся к Коннорсу.
— Нравится, сэр. Это классно, так жить, — Коннорс выдал лучезарную улыбку.
— И что же в этом такого классного, мистер Коннорс? — спросил Шейкер, вновь подавляя улыбку. Коннорс ему нравился.
— Ну, сэр, не скажу за остальных, но сам я курю много, и ты здесь живешь, будто в пепельнице. Куда захотел, туда пепел и стряхнул. Класс!
Шейкер прикрыл рот, чтобы спрятать улыбку. Но он быстро пришел в себя, когда обернулся и увидел, что мы сверлим его взглядами. Мы пристально следили за ним, потому что он улыбался, и потому что он приходил сюда только чтобы сообщить плохие новости.
— Вы сможете настелить пол, когда мы вернемся из Плейку. Ладно, я все равно не за этим пришел. Где Райкер?
