Сергей Ильин - Витте
На следующий день, несмотря на болезнь, он отправился со всеподданнейшим докладом в Гатчину. В поезде его повстречал С. Ю. Витте, который в тот день недели также должен был представлять всеподданнейший доклад. Он обратил внимание на то, что И. А. Вышнеградского сопровождает врач, что он нервен и что он говорит странные речи. На вопрос коллеги о цели поездки И. А. Вышнеградский начал объяснять, что ехать к императору на доклад есть долг каждого министра и министр не может отказаться от поездки к своему государю точно так же, как военный человек не имеет права отказываться следовать на войну176. Из боязни, что несдержанный император может сделать ему во время доклада бестактное замечание, из-за которого И. А. Вышнеградскому будет совсем плохо, С. Ю. Витте решил предупредить царя о болезни министра финансов заблаговременно. Его поступок получил огласку и был истолкован светской чернью как проявление самого беспринципного карьеризма.
Прибыв в царскую резиденцию, И. А. Вышнеградский едва смог дойти до стола императора, где тот принимал доклады. Уже предупрежденный о случившемся, Александр III уговорил Ивана Алексеевича ехать домой, сказав ему, что он может доложить о текущих делах, как только поправится. С. Ю. Витте немедленно вызвал к больному из Москвы терапевта доктора Захарьина. Прославленный своими чудачествами, доктор Захарьин вел себя с Вышнеградским чрезвычайно просто и естественно. Поговорив со знаменитым эскулапом, Ф. Г. Тернер убедился, что доктор человек очень умный и тонкий, который хорошо знает, с кем как себя вести177.
И. А. Вышнеградскому был предоставлен отпуск для лечения, а исполнение обязанностей министра финансов было возложено на его заместителя Ф. Г. Тернера. Его С. Ю. Витте аттестует как человека замечательной порядочности, чести и благородства, «но с немецким неповоротливым умом; он во всех делах замечал блох и не видел слонов»178.
Возвратившись из отпуска и получив высочайшее повеление приступить к своим обязанностям, И. А. Вышнеградский представил императору план реорганизации своего министерства. Он предлагал выделить из Министерства финансов Департамент торговли и промышленности, Таможенный департамент, передать их в Министерство путей сообщения, из которого образовать новое Министерство торговли и промышленности. Усеченное Министерство финансов он собирался передать Ф. Г. Тернеру, оставив за собой общее руководство. По всей видимости, умственные способности Ф. Г. Тернера Вышнеградский оценивал примерно так же, как и С. Ю. Витте, раз он собирался сделаться по отношению к нему как бы гувернером.
Странный план министра финансов одобрения царя не получил, хотя в этом плане было несомненное рациональное зерно — выделение в самостоятельное министерство подразделений, ведавших промышленным развитием страны. И. А. Вышнеградский получил почетную отставку. Его пост Александром III был предложен С. Ю. Витте, который ответил в том смысле, что готов сделать все, что прикажет самодержец и его согласия тут не требуется. Некоторое время император по каким-то причинам еще колебался. «Только через несколько недель, 30 августа 1892 года, я получил указ о назначении меня министром финансов» — читаем мы в мемуарных записях С. Ю. Витте. На самом деле он был назначен не министром, а управляющим Министерством финансов, своего рода стажером на министерскую должность. Полноправным министром он назначен 1 января 1893 года с одновременным производством в тайные советники (III класс по Табели о рангах).
***Владимир Иванович Ковалевский делит пребывание С. Ю. Витте в должности министра финансов на два периода, рубежом между которыми называет 1900 год. Сам Сергей Юльевич, судя по его биографическим заметкам, склонен придерживаться иной периодизации. «Золотое время» его как министра продолжалось примерно до 1896 года, когда впервые возникло разногласие с августейшим начальником; разрастаясь, оно переросло в скрытый конфликт, который закончился почетной отставкой С. Ю. Витте в 1903 году.
Немало язвительных строк отведено Николаю II в «Воспоминаниях» С. Ю. Витте. При всех несомненных человеческих достоинствах последнего российского императора — воспитанности, вежливости, недюжинном уме — ему не хватало простого здравого смысла. В высшей степени неразумно отстранять от власти людей незаурядных и способных к продуктивной государственной деятельности, для того чтобы сменить их приспособленцами, глупцами и карьеристами.
В воспоминаниях бывшего директора Департамента полиции А. А. Лопухина есть намек на то, что С. Ю. Витте не исключал возможности насильственного устранения императора Николая II от власти. Может быть, что-то подобное и было сказано в запальчивости — С. Ю. Витте был способен, как и всякий смертный, на опрометчивые слова и поступки. Но все то, что мы знаем о С. Ю. Витте, все его поступки говорят в пользу его безусловной лояльности по отношению к императору и преданности самодержавию.
Его политические взгляды впервые, по-видимому, были им изложены в 1901 году в письме князю В. П. Мещерскому. Император тогда находился во Франции, и французская социалистическая печать использовала этот визит как повод для разносторонней критики существующих в России порядков. В ответ на возмущение В. П. Мещерского этой критикой С. Ю. Витте заявил, что душой он возмущается статьями социалистической прессы Франции, но рассудком их понимает и даже считает неизбежными. Почему? А потому, что «…в душу человека вложена идея справедливости, которая не мирится с неравенством — с бедствием одних в пользу других, — от каких бы причин сие ни происходило. В сущности, по моему убеждению, это корень всех исторических эволюции. С развитием образования народных масс — образования не только книжного, но и общественного (железные дороги, воинская повинность, пресса и проч.) — сказанное чувство справедливости, вложенное в душу человека, будет все более и более расти в своих проявлениях»179.
В том случае, если власть пытается противодействовать этой поступательной исторической эволюции, общественные перевороты закономерны и неизбежны. «Эти проявления могут являться и в формах закономерных, если законодательство считается с этими естественными проявлениями, и в формах эксцессов, если этому чувству не дается закономерного выхода (гильотина, санкюлоты, разрывные бомбы), в формах возмутительных, но едва ли устранимых»180.
Пробуждение масс к общественной жизни С. Ю. Витте связал с социалистическим движением. «Везде социализм делает громадные успехи, в Германии он более научен и серьезен, а потому, может, и более опасен. Это, как я вам писал, неизбежное, по моему убеждению, течение, в основе исходящее из природы вещей. Его не минешь»181. Спасение в одном — в самодержавии, но таком, которое будет стоять на страже интересов народной массы и действовать для общего блага182.
