Вадим Евсеев - Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Меня в интервью «Спорт-Экспрессу» спросили, как поступил бы, будучи игроком, я сам. Ответил: смотря когда. В двадцать лет подписал бы все что угодно. Особенно если предложение исходило бы от Романцева – тогда это даже не обсуждалось. А вот в тридцать сказал бы: есть контракт – выполняйте.
Романцева мы все, конечно, боялись. Индивидуально он разговаривал с футболистами очень редко, и если звал тебя в свой кабинет на базе – волнение было страшное. Ты входил – и плохо тренера видел, потому что оказывался в клубах дыма. Олег Иванович курил не переставая.
Когда мы плохо играли, он не либеральничал – и телевизоры с приставками из номеров уносили, и в карты запрещали играть, и на сборы могли на неделю спокойно засадить. Ветеранов тренер домой мог еще на денек отпустить, а молодые так на базе и сидели. Пока не начинали опять выигрывать. Да тогда-то предматчевые сборы двухдневные были.
Представляете, неделями сидеть на базе – и вообще без развлечений?! Даже по телефону не поговорить – мобильников еще не было, а у единственного стационарного аппарата на первом этаже жилого корпуса всегда стояла очередь.
Первый мобильный, помню, в 1998-м купил – «Нокиа». Длинная, но не громоздкая, относительно удобная. А цены тогда были! 800 долларов за аппарат и двести за подключение. Горлукович у меня ее тоже забирал, по нескольку часов с кем-то трепался и вопросов о том, сколько это стоит, не задавал. В 1996-м же мобильников еще и близко не было…
В Тарасовке имелась комната складского типа, куда все эти телевизоры ставили. Проходила неделя-другая, мы выигрывали, наказания смягчались. Нет, никто нам телевизоры обратно не приносил – просто кто-то самый смелый пойдет, возьмет да поставит обратно. Все смотрят – никакой реакции. Значит, можно!
Много было примеров, когда вроде футболист в команде есть, а на следующий день приходишь, а его уже нет. Когда я начинал, такое нечасто бывало, а вот Димка Хлестов рассказывал – жуть что творилось. Был такой Бакшеев из Красноярска: играл, играл и вдруг – нет. Да даже и при Ярцеве: в 1996-м Шмаров высказал на разборе игры свое мнение по какому-то моменту – и на следующий день его среди нас тоже не оказалось.
Потом уже, когда я в «Локомотив» ушел, Олег Иванович убрал из команды Тихонова. Поверить в это было сложно, но я же был в «Спартаке» и знал, что все возможно. Они повздорили в раздевалке после поражения от «Реала» с Витей Булатовым – тогда Романцев ничего не сказал, а на следующий день после возвращения из «Спартака» выгнал. Такое вот подтверждение тех слов, которые мне когда-то говорил Хлестов.
Поэтому я больше молчал. Не хотел, чтобы меня убрали, и старался не давать для этого никаких поводов. Романцев всегда советовал меньше говорить и больше делать.
При этом на крик он никогда не переходил. Голос Олег Иванович мог повысить, но чаще одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ты сделал что-то не то. Для него никогда не существовало мелочей – он все видел. Никогда не позволял никому вполсилы тренироваться. Как ему удавалось замечать, когда человек хоть чуть-чуть себя берег, – не знаю. Но удавалось.
Казалось бы, в его требованиях ничего сложного не было: отдай мяч своему и откройся. Вот мы и работали, доводя это до автоматизма. Но как только начинались потери – он тут же принимался нас гонять. Что-то в игровом упражнении не идет – свисток, встали на линию и побежали. Туда-сюда пробежались, продышались – и снова тренироваться.
Но не могу сказать, что мы разбегались по базе, как только он вдали мелькнет. Много раз Олег Иванович и в домино с нами играл. В Тарасовке всегда была игровая комната, и он спокойно мог с нами постучать костяшками. А с предыдущим поколением, Онопко, Радченко и другими, в шахматы нередко играл. То, что от него все по номерам прятались, это миф.
И улыбался он достаточно часто. Провели тренировку хорошо – значит, и он в хорошем настроении. Почти всегда после занятия, когда была индивидуальная работа и кто-то забивал хороший гол, и пошутить мог. С Тихоновым, Цымбаларем, Аленичевым, Титовым…
Когда с чемпионата Европы 1996 года ребята приехали, то рассказывали, что он там выпивал. Я реагировал: «Да ладно, не может быть!» Просто не думал – правда это или нет. По крайней мере, когда Романцев подзывал меня на замену, я никогда никакого запаха не чувствовал. Да и вообще не помню, чтобы такое хоть с кем-то было у меня за всю карьеру.
К Ярцеву относились с уважением, но без какой-то особой боязни. С интересом шли на разбор любого матча, потому что Саныч всегда что-нибудь такое вворачивал, от чего мы под стол сползали. Излагал он более эмоционально, чем Олег Иванович.
Помню, например, период, когда мы проиграли, сыграли вничью – в общем, серия неудачная была, хоть и короткая. И корреспонденты писали нехорошее. Так Ярцев пришел и с ходу говорит: «Крышка люка с говном над нами уже закрывается. Надо ее чуть-чуть отодвинуть, чтобы мы не захлебнулись». Мы: ха-ха-ха! Но видите, раз запомнилось – значит, образ был яркий. И подействовал. Все представили себе этот люк…
Он пытался нас образовывать, Александра Галича, например, цитировал. А мы и знать не знали, кто это такой.
Романцев в команде в том сезоне появлялся регулярно, в тренировках участвовал. Только не на все выезды ездил. И подчеркивал, что главный тренер – Ярцев. Но в 1997-м они поменялись местами, а через полтора года Георгий Саныч ушел главным в «Динамо».
Олег Романцев:
– Умение работать и отдаваться своему делу без остатка – это тоже своеобразный талант. А может, даже больший, чем природный. Да, Евсеев, возможно, не совсем координированный. Да, вероятно, у него не очень спринтерская скорость. Но он все компенсировал своей работой и самоотдачей.
И был очень внимательным. Смотрел, тренировался рядом с великими футболистами – начиная с Черенкова и Родионова, с которыми он пересекся в дубле в 1993 году. И все впитывал. С ним было удовольствие работать еще и потому, что он с детства болел за «Спартак» и мечтал играть за эту команду. С такими футболистами всегда намного легче иметь дело, чем с теми, кто приходит в команду ради квартиры или машины.
Поэтому говорить, что он не был талантлив, я не могу. В плане работы, самоотдачи и умения обучаться он талантлив. Не могу, кстати, сказать, что мне как бывшему крайнему защитнику приходилось лично показывать ему какие-то элементы. Он умел учиться сам.
Не согласен и с тем, что его вклад в чемпионства 1996 и 1997 годов был не основным. Человек с характером, по-моему, всегда вносит основной вклад. Есть те, кто носит рояль, а есть те, кто на нем играет. Последние все время играть хорошо, по нотам, не могут, иногда проваливают игры. А вот эти игроки, которые умеют носить рояль и этим не гнушаются… Кстати, и я таким же футболистом был. Не брезговал таскать рояль, поскольку знал, что в команде есть люди, которые на нем сыграют гораздо лучше меня.
