Павел Басинский - Лев в тени Льва. История любви и ненависти
Но если нельзя любить и не накормить, значит, надо накормить! Иначе, в чем смысл этой любви?
И Толстой в действительности поступает именно так. Против того, что он утверждает в статье «О голоде».
Но происходит это вовсе не потому, что Толстой пересматривает свои убеждения на этот вопрос, как иногда говорится в литературе, посвященной этому моменту его жизни. Что значит пересмотрел свои взгляды? Толстой был далеко не мальчиком в этом вопросе. Еще в 1873 году он видел в своем самарском имении то, чем его сын будет потрясен двадцать лет спустя. И тогда же впервые принял самое живое участие в борьбе с голодом, не только не гнушаясь прибегать к помощи богатых людей, но и написав воззвание к ним через газету «Московские ведомости».
«Прожив часть нынешнего лета в деревенской глуши Самарской губернии и будучи свидетелем страшного бедствия, постигшего народ, вследствие трех неурожайных годов, в особенности нынешнего, я считаю своим долгом описать, насколько сумею правдиво, бедственное положение сельского населения здешнего края и вызвать всех русских к подаянию помощи пострадавшему народу».
Для того чтобы написать это письмо, Толстой объехал в радиусе семидесяти верст от хутора, где он жил со своей семьей, все деревни вокруг. Составив общее впечатление о грозившей катастрофе, он обошел и описал в цифрах состояние двадцати трех дворов ближайшего села Гавриловка. Это описание, заверенное старостой села, было послано в газету, но позже Толстой понял, что допустил ошибку. Он описывал каждый десятый двор, считая такую статистику достаточной, а в результате многие пожертвования приходили только на адрес упомянутых дворов.
Кроме воззвания в газете Толстой обратился к тетушке Александре Андреевне Толстой, фрейлине императорского двора, имевшей большое влияние на императрицу. И в этом письме он взывал к совести богатых и влиятельных людей. «Если вы захотите и можете заинтересовать сильных и добрых мира сего, которые, к счастию, одни и те же, то дело пойдет».
Чем руководствовался Толстой? Только внутренним переживанием от увиденного и осознанием того, что может случиться в скором времени. «Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал и не думал, чтобы могло быть. Когда же живо представишь себе, что будет зимою, то волос дыбом становится. Сейчас – уже письмо написано было – мы узнали, что заболел холериной молодой мужик – жнец. Есть нечего, кроме дурного черного хлеба, и если бы это не было около нас, то очень может быть, что этот человек бы умер от недостатка хорошей пищи для ослабевшего желудка. Особенно поразительно и жалко для того, кто умеет понимать эту терпеливость и скромность страдания русского человека – спокойствие, покорность. Нет хорошей пищи, так и нечего жаловаться. Умрет – воля Божия. Точно не овцы, но добрые, сильные волы выпахивают свою борозду… Упадут – их оттащат, другие потянут…»
И в этом же письме: «…людей простых, хороших, здоровых физически и нравственно, когда они страдают от лишений, жалко всем существом – совестно и больно быть человеком, глядя на их страдания».
Результаты стараний Толстого превзошли все ожидания. Всего было получено от частных лиц до одного миллиона восьмисот шестидесяти семи тысяч рублей деньгами и до двадцати одной тысячи пудов хлеба. Под влиянием тетушки супруга царя Мария Александровна также участвовала в этой помощи, что увеличило до астрономических размеров количество пожертвований…
В этой истории была одна тонкость. На самом деле инициатором письма в газету был не Толстой, а Софья Андреевна. Именно она, находясь с мужем на самарском хуторе, первая решила написать письмо к газету с просьбой о помощи голодающим. «Статью эту я показала Льву Николаевичу, – пишет она в воспоминаниях. – “Кто же тебе поверит без всяких данных”, – сказал он. И тут же решил объехать с братом Степой ближайшие деревни и сделать опись семей и едоков по избам…»
Это подтверждается и письмом Толстого к Страхову: «Письмо же о голоде было вызвано, с одной стороны, женою, которая порадовала меня живым и искренним сочувствием к народу, с другой, тем, что там глупый губернатор только принял губернию и нашел, что голод в народе есть неприличное явление для губернатора, принявшего губернию, и не только не хлопотал о пособии, но с азартом требовал в нынешнем году сбора всех недоимок».
Любопытно, что это письмо Страхову было написано как бы в оправдание поступка, который совершил Толстой – письма в «Московские ведомости». Но еще более любопытно, что в письме самого Страхова, на которое отвечал Толстой, не было ни слова об этом письме в газету. Толстой не только не гордился своим поступком, но оправдывался за него. Любовью к жене, глупостью губернатора… Чем угодно, но не тем, что он, граф, решил спасти свой народ от голода. А ведь ни о каком духовном перевороте тогда речи еще не шло.
Та же ситуация повторилась осенью 1891 года. С той только разницей, что чувство греха и стыда перед народом переживалось Толстым уже в исключительной степени. И решиться, назовем вещи своими именами, на благотворительную акцию по отношению к русским крестьянам было для него мучительно. Более мучительно, чем переписать свою собственность на имя жены и детей. И опять, как в 1873 году, вышло, что инициатором этого решения вроде бы оказался не сам Толстой, а его друг – Иван Иванович Раевский.
Толстой и Раевский
История работы Толстого на голоде в имении Раевского Бегичевка Рязанской губернии Данковского уезда вызывает много вопросов. Во-первых, почему он отправился помогать голодающим в другую губернию? Во-вторых, почему «штабом» для борьбы с голодом был выбран не дом в Ясной Поляне, а усадьба Раевского? И, наконец, кому первому пришла в голову идея устраивать бесплатные столовые, или «сиротские призрения», как их называли в народе?
Когда летом 1891 года в обществе заговорили о надвигающемся на Россию бедствии («За последние два месяца нет книги, журнала, номера газеты, в которой бы не было статей о голоде…» – пишет Толстой в начале статьи «О голоде»), Лев Николаевич оказался в сложном положении. Он сочувствовал крестьянам и понимал, что единственным средством помощи голодающим может быть государственная поддержка через земства вместе с частной благотворительностью. Но по своим убеждениям участвовать в этом он не мог.
Как раз в это время он работает над книгой «Царство Божие внутри вас», где выступает противником государства. Именно в этом году делает всё возможное, чтобы остаться без денег: отказывается от собственности и конфликтует с женой по вопросу об авторских правах. И складывается парадоксальная ситуация. Чтобы помогать голодным, нужны деньги, и чем больше, тем лучше. А все его душевные усилия этого года ушли на то, чтобы от этих проклятых денег избавиться!
