Иэн Келли - Вивьен Вествуд
В конце августа 1975 года Берни Роудс, который какое-то время управлял магазином на Кингз-Роуд, приметил долговязого, с гнилыми зубами парня по имени Джон Лайдон, который поправлял на улице заколотые булавками штаны, и позвал его в магазин…
«Боже, храни королеву»
Они и правда имели это в виду, «The Sex Pistols», и мне нравились слова их песен – не только тех, что я сама написала, хотя мне нравилось сочинять [Вивьен была соавтором некоторых песен группы] и у меня получалось. Они были бесподобны, «The Sex Pistols».
Я недавно познакомилась с одним человеком, довольно пожилым, он и сказать ничего не успел, как я сразу поняла, что он бывший панк. Попросите меня угадать, кто был панком, и я вам сразу его укажу.
Вивьен Вествуд«Может, стиль панк частично и пришел к нам из Нью-Йорка, но его образ родился у нас в магазине на Кингз-Роуд, 430. Нам в голову приходили все новые идеи, и мы с Малкольмом меняли названия и интерьер магазина, чтобы они сочетались с одеждой, которую мы продавали. Поначалу панк не стоял у нас на первом месте. Я считала себя не дизайнером моды, а человеком, желавшим бороться против устоявшегося и прогнившего порядка вещей, одевая себя и других. В итоге все наши идеи достигли кульминации в панке. Мои мысли о политике в стиле панк родились так: в то время мы только начали узнавать о существовании ужасных политиков, мучивших людей, – например о Пиночете. То есть мир кошмарен. Он жесток, коррумпирован и опасен, им управляют отвратительные люди. Так что в первую очередь панк ассоциировался с презрением. Не знаю, правда, достаточно ли это сильное слово. Презрение мы испытывали к старшему поколению, которое даже не пыталось что-то изменить. Моя мысль состояла в том, что тогда их дети вынуждены вставить палки в колеса ужасной машины для убийств.
Более или менее так и обстояли дела. Тогда же я придумала знак анархии и помещала букву «А» на все вещи подряд, заявляя, что мы анархисты. Такой была я. Малкольма не особенно интересовала политическая сторона панка, он не очень-то желал протестовать как анархист. Он просто всех ненавидел. А особенно ненавидел тех, кто обладал властью – всех вообще. Он ненавидел своих преподавателей. Ненавидел каждого, кто указывал ему, что делать. Ненавидел Ричарда Брэнсона за его влияние. Ненавидел звукозаписывающие компании. Малкольм много кого и что ненавидел. Как у Ричарда Никсона, у него был список людей, которых он считал врагами. Так что, думаю, ничего удивительного, что и меня он в какой-то степени ненавидел. Малкольм ненавидел понятие семьи. Ненавидел образ матери. И всегда, когда я была рядом с ним и мальчиками, то есть с группой «The Sex Pistols», Малкольм делал вид, будто я этакая мамка-нянька, которая тут же их отчитает, если они совершат какую-нибудь шалость или станут грубить. Вечно он говорил: «Не рассказывайте ей». Он, Малкольм, иногда был ужасен. Я не то чтобы обижалась, но это, как бы правильно выразиться, утомляло».
Магазин «Too Fast to Live Too Young to Die» просуществовал на Кингз-Роуд с 1972 по 1974 год, а «SEX» – с 1974 по 1976. В 1977 году, когда королева отмечала серебряный юбилей своего правления, магазин заколотили досками, ожидая, что фанаты футбольного клуба «Chelsea», проходя мимо, как обычно, будут бить окна. Затем на вывеске граффити написали новое название – «Seditionaries» (то есть «Атрибуты мятежа»). «Ведь все те годы я подстрекала к мятежу, – говорит Вивьен, – создавая одежду для героев, провокационную – провоцирующую восстание». Макларен говорил, что магазин тех лет после их возвращения из Нью-Йорка был «раем для лишенных права голоса, который, в свою очередь, помог создать феномен, известный как панк-рок». По мнению общественности и СМИ, проявляющим к магазину все больший интерес, именно на Кингз-Роуд, 430, нужно было искать смысл зарождавшейся панк-культуры, и из года в год Вивьен упорно вызывала сенсацию. Одежда из «Seditionaries» соединяла в себе все эксперименты Вивьен. Некоторые вещи, например футболки, рваные и с надписями, были постоянным атрибутом ее коллекций, а расположенные в самых непредсказуемых местах молнии помогли плавно перейти от фетиш-моды «SEX» к основной символике панка. Пуговицы Вивьен использовала редко. Зато она применяла резину и фетиш-мотивы, которые помогли выразить основные чаяния Вивьен как дизайнера и полемиста. Создавая свои модели, она вынуждена была свыкнуться с бурной реакцией на агрессивную женскую сексуальность, а еще начала ценить значимость исследований: «Когда я начала делать одежду из резины, мне стало любопытно, что собой представляют все эти фетишисты и каковы мотивы их поведения… Мне хотелось создать вещи точь-в-точь такие, какие носят они. Так появились всякие ремешки и прочее». В свою очередь, благодаря фетишу, рожденному желанием Малкольма изменить мир при помощи эпатажа, Вивьен узнала о принуждении и оковах. Теперь понятно, что к созданию корсетных вещей и идее носить нижнее белье как верхнюю одежду она пришла извилистым путем. «Этот образ, – писал позже Джон Сэвидж, – и тот, что создала Вивьен, и его копии, – распространился по всему миру».
Магазин «Seditionaries» на Кингз-Роуд, 430, 1977. «Всегда входи в любую дверь, в которую, кажется, и невозможно войти». Малкольм Макларен
Крисси Хайнд говорит, что панк в каком-то виде все равно появился бы, а Вивьен так не считает. Возможно, все, что происходило вокруг – постепенное снижение уверенности в себе британцев и спад экономики, постыдная трехдневная рабочая неделя и падение правительства Эдварда Хита, – дало бы толчок к возмущению и бунту. Главная особенность панка состояла в том, что одежда в этом стиле была неотделима от своего времени. В сущности, появление панк-музыки последовало за возникновением стиля одежды, которую собрали из деталей Вивьен и Малкольм. «Придуманный нами образ мы ни у кого не крали, не подглядели его на улице: до нас панка не было». Их так интересовали разного рода культы, что Вивьен признается: «Мы создали свой собственный. Мы не брали за основу уличную моду, все было с точностью до наоборот». В рамках эстетики панка Вивьен создала брюки нового типа и с годами все чаще шила их из нежно любимой шотландки. С подачи Малкольма к обоим коленям она пришила ремешок, соединявший их друг с другом на манер ремешков на смирительной рубашке. В некоторые брюки Вивьен вшивала молнию прямо в шаговый шов, намекая таким образом на возможность доступа к паховой области – как в одежде фетишистов и людей с сексуальными отклонениями. Эти брюки, «штаны садомазо», как говорил Малкольм, «объявили войну потребительской массовой моде», они стали «взрывом внимания к телу посредством ограничения свободы движения». «Я скроила штаны садомазо из хлопчатобумажного сатина, – вспоминает Вивьен, – а Малкольм предложил пришить ремешок. А еще он сказал, что сзади нужно пришить небольшой клапан. Ему просто казалось, что так надо. А я ответила, что тогда надо взять махровую ткань для полотенец. Малкольм хотел сделать что-то похожее на одежду древних племен, типа набедренной повязки. Так мы и работали». Эти идеи до сих пор находят отражение в творчестве Вивьен, сковывая свободу движения и парадоксальным образом раскрепощая. И спустя совсем недолгое время в уличную моду вошли, правда, в упрощенном виде, пряжки и ремешки, пришитые для украшения. Вивьен ввела эту моду. Она создала такой сильный образ, что он сам себя прославлял: к молниям и элементам фетиш-одежды, порнографическим мотивам и намекам на политику Вивьен добавила еще более явно ассоциирующиеся с насилием детали – бритвенные лезвия (частично сточенные пилочкой для ногтей), превратившиеся в ювелирные украшения; цепочки и булавки, «потрепанные» и испачканные ткани – «попорченная одежда», как называл ее Малкольм, или «одежда современных героев», как говорила Вивьен, и продавалась она в магазине, где «каждый день разрушалась современность». Вивьен и Малкольм намеренно переворачивали с ног на голову правила моды, они создавали в магазине свою уличную моду. Популярность их одежды росла. Панки чувствовали себя в магазине в безопасности. К середине 70-х Кингз-Роуд, 430, во всем мире был известен лишь определенной группе знатоков музыки и моды, зато в Лондоне об этом магазине, где рождался новый опасный образ, знал каждый молодой человек, независимо от того, одевался он в этом стиле или нет. Хотя многие одевались. «Полиции приходилось ждать на Слоун-сквер, – вспоминает Вивьен, – и окружать всех панков, выходивших из метро. Как-то панков собиралось человек двести, всю эту процессию сопровождали до Кингз-Роуд, прямо до магазина. А идти было 20 минут. Выглядело это дико».
Дебби и Трейси в костюмах садомазо из «Seditionaries», 1977
Вивьен, 1977. «Я точно помню, как подумал, увидев эту майку: «У меня такая эксцентричная мама». Бен Вествуд
