Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Из интересного — втык за то, что в проекте осталось о национализме и всяких прочих уклонах в соцстранах. Горбачев велел решительно выкинуть: так мы поссоримся со всеми своими друзьями. Конечно, «есть кое-что у них такое этакое». Но вот, мол, только что говорил с Кадаром: он заверяет, что 97 % в экономике социалистический сектор и что ЦК полностью владеет ситуацией, «напрасны опасения». Почему мы, мол, не должны этому верить.
Сказал, что социал-демократы перехватывают у компартий инициативу, а те дрейфуют к социал-демократии. И что не видна (в проекте) перспектива коммунистов. Что он хотел этим сказать?
7 октября 1985 г.Неделя Горбачева в Париже. Еще одна на протяжении веков попытка России обняться по-братски с Европой. И опять — ирония, холодность, вежливая надменность в ответ. Опять Достоевско-Данилевско-Блоковская ситуация (высокомерное и гнусное лицо Миттерана во время совместной с Горбачевым пресс-конференции было лицом Европы в ответ на наше радушие). И опять мы накануне нового исторического ожесточения (особенно, если ничего не выйдет из встречи Горбачев-Рейган, а, наверно, не выйдет).
И все таки что-то сделано для изменения представлений о нас. А главное: сами мы старались понравиться Европе, вернее открыто показать ей свои добрые намерения, меняемся. Не знаю уж, сознательно делает Горбачев потому, что он реалист и хочет во всем считаться с «реальностями»? Ведь, если внимательно читать, что он наговорил за полгода и, особенно, в Париже, легко различить отказ от идеологической нетерпимости. А это уже много для начала, если это начало, конечно, а не дипломатия, «идеология на вынос», как убежден мой Б. Н. Пропаганда сама этого не подхватит. Надо, чтоб в нее это внедряли. Важно, чтобы этот «сдвиг» был закреплен на съезде. (Мы говорили с Арбатовым на эту тему, это его работа — насыщение внешнеполитических текстов философическим содержанием). Но для этого надо еще решить «еврейский вопрос» и проблему отношений новой (горбачевской) власти с интеллигенцией, до чего у него пока руки не дошли.
15 октября 1985 г.Пленум ЦК. Программа в новой редакции, Устав, основные направления до 2000 года. Горбачев — о единстве — разнообразии мира и о том, что мирное сосуществование — закон (а не тактика) развития, которому мы подчиняемся безусловно.
Интересный момент — выступление Демиденко, первого секретаря Кустанайского обкома Казахстана. Он, как и некоторые из «предыдущих ораторов» стал говорить о «большевистском стиле» товарища Горбачева, о «ленинском подходе», о том, что «счастье — иметь такое динамичное руководство» и т. д. Горбачев, слушая предыдущих ораторов, заметно надувался, но терпел, а тут не выдержал: «Товарищ Демиденко! То, что на Западе толкуют: «стиль Горбачева», «динамизм Горбачева», «облик нового лидера» и проч. — это понятно. У них там это принято и это им нужно. Ну, а нам-то на Пленуме зачем же это: Горбачев, стиль Горбачева? Зачем нам-то в этом ковыряться?!»
Демиденко смялся и добормотал свой текст. Похлопали ему, когда он произносил свои хвалы, и взорвались овацией, когда Горбачев его осадил. Значит, понимают все, а инерция подхалимажа и культа неумолима!
Впрочем, бюрократизм и пустословие в торжественной форме — образ нашего мышления. Вообще его нет, мышления-то, политической культуры. Ведь никто, кроме Афанасьева, не смог говорить по делу — о содержании программы.
Опять дежурные самоотчеты — о достижениях у себя в республике, области, на заводе и т. п. Как при Брежневе, как при Черненко.
С 8–14 октября был во Франции, в Тулузе, на съезде французской социалистической партии. Там, между прочим, — ни слова тревоги по поводу ядерной угрозы и гонки вооружений. Значит, мы сами себя накручиваем. А люди в Европе об этом не думают!
А «наши друзья»? Ни слова о визите Горбачева во Францию на своей конференции в Нантере (в эти же дни). Для коммунистов хвалить визит, значит хвалить Миттерана. Провинция! Смешно. Нелепо. А мы-то думали, что Франция будет жить отныне только этим визитом.
16 октября 1985 г.Прочитал я стенограмму беседы у Горбачева с Кармалем, который тайно вызывался в Москву 10 октября. Действительно, остро: 10 наших парней гибнут каждый день. Народ разочарован и спрашивает- доколе там будут наши войска? И когда же афганцы научаться защищать сами себя? Главное — нет массовой базы. Без этого никакая революция не имеет шансов. Рекомендовано — сделать крутой поворот назад — к свободному капитализму, к афганско-исламским ценностям, к делению реальной власти с оппозиционными и даже ныне враждебными силами. Это крутой поворот! Посоветовал искать компромиссы даже с лидерами мятежников и уж, конечно, с эмиграцией.
Пойдет ли на это Кармаль, а главное — способен ли, владеет ли он ситуацией настолько, чтобы пошли ему навстречу нынешние враги?!
Встречался с Каштаном (генсек КП Канады). С ним Уолт и Бизел. Все они, возвращаясь от Ким-Ир-Сена, специально задержались, чтоб увидеться со мной. Как обычно, просвещал по всем вопросам: как же, как же, у них ведь Пленум в начале ноября. Надо же что-то привезти из Москвы. Каштан строил из себя важную персону, но понимает, что выше меня его все равно не пустят.
Жаловался, как и другие КП (в том числе ИКП), что КПСС больше ладит сейчас с социалистами и социал-демократами, чем с братскими партиями.
Оказывается, в воскресенье, когда я был еще в Тулузе, звонили домой от Горбачева: он хотел пригласить меня к себе на дачу, смотреть отобранные мною вместе с Ермашом фильмы для Женевы. Упущенная возможность поговорить откровенно, — в том, числе и о том, что делать с МКД.
Безумно много дел. На меня оставлено доводить международный раздел к Отчетному докладу ЦК для XXYII съезда (срок 25. 11.). А я не мог даже приступить за весь день, так как куча текучки. И сотни шифровок и прочие документы, которые надо знать. И звонки, и улаживания, и поручения. Кстати, сегодня увидел, что Постановление ЦК (ПБ) по итогам парижского визита — почти целиком по моему проекту.
17 октября 1985 г.Сегодня был на Политбюро. Исторический акт по Афганистану. Горбачев, наконец, решился кончать с этим. Обрисовал свой разговор с Кармалем. Он, рассказывает Горбачев, был ошарашен, никак не ждал такого поворота, был уверен, что нам Афганистан нужен больше, чем ему самому, и явно рассчитывал, что мы там надолго, если не навсегда. Поэтому пришлось выражаться предельно ясно: к лету 1986 года вы должны будете научиться сами защищать свою революцию. Помогать пока будем, но не солдатами, а авиацией, артиллерией, техникой. Если хотите выжить, расширяйте социальную базу режима, забудьте думать о социализме, разделите реальную власть с теми, кто пользуется реальным влиянием, в том числе, с главарями банд и организаций, сейчас враждебных вам. Восстанавливайте в правах ислам, обычаи населения, опирайтесь на традиционные авторитеты, сумейте сделать так, чтобы народ увидел, что он что-то получает от революции. И превращайте армию в армию, кончайте, наконец, со свалкой между халькистами и парчамистами, поднимите жалованье офицерам, муллам и т. д. Позаботьтесь о частной торговли — другой экономики вам долго еще не создать. И т. д. в том же духе.
