Неизвестен Автор - Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой
Я утверждаю, что никогда Фонд культуры, а значит, и наша страна, не получил бы от влиятельных иностранных компаний крупных денежных сумм на программы "Возвращение культурных ценностей", "Новые имена", "Наше наследие" и др., никогда бы не провел в Англии таких прекрасных выставок произведений русского искусства из частных коллекций России и концертов молодых талантливых музыкантов, если бы не перестройка и ее символ в Фонде культуры Р.М.Горбачева. Например, внезапный интерес к Советскому фонду культуры Европейского фонда культуры и стоящего за ним Союза угля и стали, предтечи Европейского Союза, был вызван перестройкой и присутствием в нашем Фонде Р.М.Горбачевой. Нам это прямо дали понять в Амстердаме, когда далеко не только культурные деятели Европы многие часы беседовали с нашей делегацией, пытаясь понять, что же происходит в СССР, и одним из наиболее их интересовавших вопросов был "феномен", они так и сказали: "феномен", Р.М.Горбачевой.
В связи с этой встречей P.M. с руководством "Де Бирс" вспоминается один эпизод, который мог пройти незамеченным, но вернее, принес бы немалые осложнения. Накануне встречи мне позвонил один из моих знакомых, работающий в "Де Бирс", и как бы между прочим сказал, что завтра на встрече с Р.М.Горбачевой сэр Филипп Оппенгеймер собирается от имени "Де Бирс" подарить ей старинную бриллиантовую брошь как символ установления дружеских отношений с ее (так и было сказано) Фондом и что это посоветовал им сделать кто-то в нашем посольстве в Лондоне (я, правда, сомневаюсь, что кто-то в нашем посольстве мог посоветовать такую провокационную глупость. Хотя кто знает, то время было очень непростым). Когда я это услышал, то сразу понял, какая возникнет на встрече неловкая ситуация, грозящая прекратить только-только завязывающиеся перспективные отношения Фонда культуры с "Де Бирс". Раиса Максимовна, человек в высшей степени щепетильный, конечно, никакую брошь не возьмет, сэр Филипп, не зная наших российских реалий, может обидиться, и все намечающееся наше сотрудничество пойдет насмарку.
Но в конце концов не я же должен заниматься такими проблемами, и я позвонил Г.В.Мясникову. Он сразу все понял и сказал, что надо этот подарок как-то предотвратить. Пришлось поздно вечером разыскивать одного из руководителей "Де Бирс", занимающегося Россией, и объяснять ему всю неуместность этого жеста. "Да мы же от всего сердца", - пытался оправдываться он, но все понял, и встреча прошла прекрасно и без всякого подарка.
Вообще Раиса Максимовна была крайне, как я говорил, щепетильна по отношению к поступающим к ней дарам. А их было очень много. Мы даже завели в "Нашем наследии" рубрику: "Дары Фонду культуры". Все хотели вручить свой дар лично Раисе Максимовне. Иногда это удавалось. Я помню, например, как был счастлив создатель совершенно уникальной, огромной коллекции изделий из янтаря И.Бондаренко, когда Раиса Максимовна на ежегодно проводившемся в Фонде "Дне дарителя" сердечно благодарила его за подаренную Фонду коллекцию. Раиса Максимовна постоянно передавала Фонду подаренные ей картины, иконы, произведения декоративно-прикладного искусства. Затем они поступали в различные, чаще всего периферийные музеи.
А о том, как много ходило о ней несправедливых слухов, свидетельствует такой факт. Однажды на заседании президиума Фонда P.M. рассказала, что к ней обратилась княгиня Мещерская, живущая в дворницкой своего бывшего дома на ул. Воровского, с письмом-просьбой о помощи и с предложением приобрести за весьма большие деньги серьги, якобы принадлежавшие жене А.С.Пушкина Н.Н.Гончаровой, чьей родственницей была княгиня. Жизнь этой достойной женщины действительно была необычайно тяжела, позже она рассказала о ней в своих интересных мемуарах. Насколько я знаю, P.M. смогла помочь Мещерской в разрешении некоторых ее бытовых проблем, а на том заседании президиума предложила выкупить серьги для Государственного музея А.С.Пушкина. Что и было после соответствующей экспертизы сделано, и серьги якобы Н.Н.Пушкиной благополучно поступили в музей на Кропоткинской.
Каково же было мое удивление, когда газета "Мир новостей" около года тому назад напечатала статью давнего знакомого Мещерской журналиста Ф.Медведева, в которой он пишет, что после того, как княгиня передала серьги жены Пушкина Р.М.Горбачевой, их судьба неизвестна! Возможно, это добросовестное заблуждение опытного московского журналиста, и тогда его тем более необходимо развеять. Повторяю, Фонд культуры купил эти серьги и передал в Пушкинский музей в Москве.
В основном мы встречались с P.M. на заседаниях президиума Фонда культуры, которые проходили обычно в Дубовом, псевдоготическом зале. P.M. всегда садилась по левую руку от Д.С.Лихачева, ведущего заседания, доставала маленькую записную книжку и что-то постоянно писала в ней. Выступала она на президиуме очень уверенно, касаясь самых разнообразных вопросов, часто достаточно безапелляционно. В спор с ней обычно не вступали.
Я особо запомнил одно из таких заседаний, осенью 1988 года, потому что оно неожиданно коснулось лично меня. В середине заседания неожиданно поднялся заместитель председателя тогдашнего Гостелерадио ныне покойный В.И.Попов и заявил, что у него на руках "перехват" (был тогда у них такой "профессиональный" термин) передачи русской службы Би-би-си, посвященный Солженицыну и непосредственно касающийся одного из членов президиума Фонда культуры, В.П.Енишерлова, чья подпись, если верить Би-би-си, сказал Попов, стоит первой среди подписавших это письмо в защиту "антисоветчика" Солженицына. Действительно, моя подпись стояла там первой и не по заслугам, письмо подписали многие замечательные писатели - В.Каверин, И.Одоевцева, А.Стреляный, А.Цветаева, Л.Разгон, В.Кондратьев, А.Битов, А.Берзер, В.Распутин и др., а потому, что мы с моим коллегой В.Я.Лазаревым написали это письмо в редакции "Нашего наследия" и, естественно, перед тем как собирать подписи под требованием восстановить А.И.Солженицына в Союзе писателей и отменить Указ о лишении его гражданства СССР, первыми подписали его.
Когда прозвучал этот своеобразный донос, над столом заседаний повисла тяжелая тишина. По-моему, большинству стало неловко. Время уже было совсем другое, шла перестройка, происходили процессы демократизации и гласности - и вдруг такое заявление. Я увидел, как немного побледнел и напрягся Д.С.Лихачев, лично знавший и очень ценивший Солженицына. Но напряжение разрядил не он, а Раиса Максимовна, и это было очень важно, ибо она выражала, как понимали все, не только, а в данном случае не столько свое мнение. Своим суховатым, немного учительским голосом она сказала: "Но ведь Солженицын хороший писатель, правда, товарищи?" На это никто не возразил с чистой совестью. "Тогда давайте перейдем к следующему вопросу повестки дня", - продолжила P.M. И все поняли, что вопрос с Солженицыным вскоре будет решен, как оно, слава богу, и случилось.
