Николай Пинчук - В воздухе - ’яки’
У наших летчиков еще не было достаточных навыков в пилотировании истребителей на высотах, близких к потолку самолета. При выполнении разворота они все больше и больше увеличивали крен. Скорость стала падать, самолеты провалились вниз и потеряли высоту. Машкин и Васильев отстали от своих ведущих, упустили из поля зрения противника и вернулись на базу.
Иначе действовали Баландин и Корниенко. Они снова начали сближение. Но на это ушло много времени. И все же в тот момент, когда немецкий разведчик заканчивал разворот, им удалось произвести атаку. К сожалению, она не дала результатов — огонь велся на большом расстоянии. Правда, все время дистанция сокращалась. Противник, видя это, маневрировал, чтобы не попасть под прицельный огонь. И все же после двух атак Николая Корниенко верхний стрелок "юнкерса" прекратил стрельбу — очевидно, был убит. Правый мотор задымил. Покончить с вражеским самолетом Корниенко не смог — у него иссякли боеприпасы.
Скорость разведчика из-за поврежденного мотора начала заметно падать. Баландин в этот момент имел небольшой запас высоты и сверху ринулся на врага. Вот цель поймана, нажаты сразу обе гашетки, и трассирующие линии снарядов и пуль вонзились в левый мотор и фюзеляж немецкого самолета. "Юнкере" конвульсивно вздрогнул и стал крениться набок. А через несколько секунд наступил финал: он перевернулся и, окутанный пламенем и дымом, на огромной скорости врезался в землю, подняв вокруг тучи снега, комья мерзлой земли и металлических обломков.
Баландин и Корниенко приземлились на своем аэродроме почти с пустыми бензобаками. Боевые друзья и товарищи тепло поздравили Владимира с его пятнадцатой победой в воздухе.
Через полчаса Баландину снова пришлось подняться в воздух. Его паре было приказано вылететь в район Вирбалис, Пилькаллен на патрулирование. При подходе к линии фронта Владимир Баландин и его ведомый Викентий Машкин на высоте 3500 метров встретились с десятью ФВ-190. Ведущий принял решение вступить в бой со стервятниками. Неравная схватка проходила на горизонтальном и вертикальном маневрах. Машкин не терял из виду своего командира. Искусно маневрируя, советские летчики отбивали атаки наседавшего врага. Баландину удалось сбить 2 "фоккера", Один уничтожил Машкин, но и его подбили, он вынужден был выйти из боя.
Небо густо опоясали огненные пунктиры пушечных и пулеметных трасс. Справа и слева, спереди и сзади рвались зенитные снаряды. Все клекотало, кипело, гремело. Казалось, нигде нет живого места. Владимир приготовился к очередной атаке. И тут вражеская огненная очередь настигла его самолет. Он загорела. Гореть в воздухе — нет хуже для летчика. Самолет начинен легковоспламеняющимися жидкостями и материалами. Горят бензин, масло, части конструкции, кажется, гори сам воздух. Подчас огонь удается потушить, выполнив серию различных эволюции. Резкими разворотами, скольжением, пикированием Баландин пытался сбить пламя. Сделать это не удалось. Больше того, самолет начал плохо слушаться рулей управления. Чтобы спастись, надо было выброситься с парашютом.
Машина неудержимо теряла высоту, быстро приближалась к земле. Вот до нее осталось уже метров 250. На этой высоте парашют еще успеет раскрыться и наполниться. Медлить нельзя. Володя покинул горящий истребитель. Но показания высотомера сказались ошибочными. Под самолетом была большая возвышенность, а прибор показывал высоту относительно местности вылета, то есть своего аэродрома. Поэтому парашют хоть и раскрылся, но наполниться воздухом не успел из-за слишком малой высоты.
Приземление произошло с большой вертикальной скоростью. От сильного удара о землю Баландин, не приходя в сознание, через 2 часа скончался.
Это печальное известие ошеломило нас. Не было слов для выражения горя. Все понуро молчали, у многих на глазах навертывались слезы. На ужин никому идти не хотелось.
В комнату, мягко ступая меховыми унтами, вошел командир 3-й эскадрильи Василий Серегин. На этот раз он даже ни с кем не поздоровался. Тяжело опустился на стул и долго молча и неподвижно сидел, словно окаменевший. Потом глубоко вздохнул и прошептал, ни к кому не обращаясь:
— А ведь всего-то человек двадцать два года на свете прожил, да и из тех почти три года на войне. Год назад свадьбу справил, а дочки своей не пришлось увидеть. Как все это переживет его Клава?..
Серегин умолк от подступившего к горлу комка.
На следующий день нашего боевого товарища и друга привезли на аэродром. Володя и в гробу был таким же представительным, красивым, как и при жизни. Казалось, он вот-вот поднимется и привычной походкой направится к самолету. Мы не верили, не хотели верить в его смерть. Но мертвые не оживают, так же как и подвиги героев не умирают.
1 января 1945 года мы со всеми воинскими почестями похоронили Владимира Баландина в литовском городе Мариамполь (ныне Капсукас).
За мужество и героизм, проявленные в боях за Родину, Указом Президиума Верховного Совета СССР верному сыну ленинской партии старшему лейтенанту Владимиру Александровичу Баландину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
На кенигсбергском направлении
Войска 3-го Белорусского фронта развивали наступление против восточнопрусской группировки врага. Хотя гитлеровцы в ходе войны и понесли большие потери в авиации, в Восточной Пруссии они располагали еще довольно крупными воздушными силами. Нам пришлось сражаться с отборными эскадрами, вооруженными самолетами самых последних модификаций.
В первых числах января 1945 года я стал командиром 1-й эскадрильи вместо Владимира Запаскина, которого назначили штурманом полка. Мне тогда шел 24-й год. Боевой опыт у меня был, а вот жизненного — маловато. Но командование полка, товарищи всемерно помогали мне.
К нам на пополнение прибыла группа необстрелянных летчиков: Николай Калинцев, Матвей Широков, Василий Жовтый, Алексей Свечкарь. Их требовалось в короткий срок ввести в строй. Большую помощь мне в этом оказали адъютант эскадрильи старший лейтенант Михаил Никитович Чехунов, мой земляк и однофамилец капитан Николай Яковлевич Пинчук, заместитель командира полка майор Семен Алексеевич Сибирин.
В свободное от полетов время эскадрилья занималась боевой подготовкой. И не только новички учились. Весь личный состав привлекался к занятиям. Особое внимание уделялось изучению местности. Она была нам совершенно незнакома и имела свои особенности. Многочисленные, похожие друг на друга хутора, небольшие селения с одинаковыми черепичными крышами и островерхими кирхами, переплетение шоссейных и железных дорог, множество озер, лесных угодий — все это затрудняло ориентировку и поиск нужных целей. Поэтому после изучения карты мы старались на память вычерчивать схемы района полетов и наиболее характерные ориентир. Работа зря не пропала. Правда, поначалу кое-кто пытался возражать, зачем, мол, нам эта топография, ее положено изучать в училище, а тут воевать нужно. Таким, конечно, разъясняли ошибочность их суждений. Впоследствии все убедились в пользе такой учебы, приобретенные навыки очень пригодились в боях.
