Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной (сборник)
Этот «новый порядок» уже в полной мере ощутили на себе жители уничтоженных венграми и каминцами деревень.
5. Новый виток террора
Действия формирований Каминского были направлены на раскол населения оккупированных территорий, на разжигание войны между теми, кто был мобилизован в «народную милицию», и теми, кто поддерживал партизан. Это было очень полезно для оккупантов, и это в определенной степени удалось.
«Он [Каминский] создал остров внутри обширного партизанского края в районе Брянска – Дмитровска– Севска – Трубчевска, который препятствует расширению партизанского движения, связывает деятельность мощных партизанских сил и предоставляет возможность для ведения германской пропаганды среди населения, – писал в Берлин командующий 2-й танковой армии генерал Шмидт. – Кроме того, район поставляет продовольствие для германских войск. Благодаря успешному развертыванию русских войск под руководством Каминского стало возможно не привлекать новых немецких подразделений и сохранять германскую кровь в борьбе с партизанами» [157] .
Было принято решение расширить контролируемую Каминским территорию; 19 июля 1942 г. Шмидт подписал приказ о преобразовании Локотского уезда в «самоуправляющийся административный округ в составе Локотского, Дмитровского, Дмитриевского, Севского, Камарического, Навлинского и Суземского районов» [158] .
Посмотрев на карту, нетрудно убедиться, что под контроль Каминского отдавались территории вокруг железнодорожных веток Брянск – Навля – Льгов и Брянск – Навля – Хутор Михайловский. Именно в этих областях действовал так называемый «Южный Брянский партизанский край». Таким образом, Каминскому передавались территории, де-факто контролируемые партизанами (в мае– июне партизанские диверсии в очередной раз остановили движение по железнодорожной ветке Брянск – Льгов), но в связи с проходящими через них железнодорожными магистралями очень важные для оккупантов.
Расчет был, в общем-то, беспроигрышный: сможет Каминский установить контроль над переданными ему территориями – прекрасно. Не сможет – хуже не будет. Правда, особо полагаться на формирования Каминского немцы не стали. В преддверии создания Локотского округа оккупанты силами немецких и венгерских частей провели на юге Брянщины одну из первых масштабных анти-партизанских операций, получившую название «Зеленый дятел» («Grünspecht»). Каминцы в этой операции участвовали в качестве подсобной силы.
Об итогах операции «Зеленый дятел» имеются крайне отрывочные сведения, однако, по всей видимости, она оказалась достаточно удачной для оккупантов и их пособников. Без этого создание Локотского округа едва ли стало бы возможным.
Само собой разумеется, что контроль над Локотским округом немецкое командование из рук выпускать не стало. Военным комендантом округа был назначен немецкий полковник Рюбзам, задачей которого была координация боевых действий формирований Каминского с немецкими и германскими частями. Непосредственно к Каминскому в качестве офицера связи и военного советника назначили майора фон Вельтхейма [159] . Кроме того, в Локоте разместились охранный батальон, пункт связи, фельдкомендатура, военно-полевая жандармерия и отделение «Абвергруппа-107» во главе с майором Гринбаумом [160] .
Как уже говорилось, большую часть Локотского округа контролировали партизаны. «Только 10 % леса принадлежало нам, – вспоминал начальник лесного отдела управы Михеев. – Остальные 90 % контролировались партизанами» [161] . Изменить сложившееся положение Каминский попытался жестоким террором против поддерживающих партизан жителей. В начале августа он выпустил специальное обращение:
«Граждане и гражданки сел и деревень, занятых партизанами! Партизаны и партизанки, находящиеся еще в лесах и отдельных населенных пунктах бывшего Навлинского и Суземского районов!
…В недалеком будущем Германские и Венгерские части совместно с Локотской Бригадой Милиции предпримут решительные меры по уничтожению лесных банд. С целью лишения бандитов экономической базы будут сжигаться все населенные пункты, в которых находятся партизаны. Население будет эвакуировано, а семьи партизан будут уничтожены, если их родственники (отцы, братья и сестры) не перейдут к нам до 10 августа с. г. Все жители, а также партизаны, не желающие терять зря своей головы, не теряя ни одной минуты должны перейти к нам со всем имеющимся у них оружием.
Это обращение и предупреждение – последнее. Используйте возможность спасти свою жизнь» [162] .
Слова не расходились с делом. «При операции, проходившей с 11 октября по 6 ноября 1942 года, 13-й батальон РОНА вместе с немцами и казаками учинили массовую расправу с мирным населением деревень Макарово, Холстинка, Веретенино, Большой Дуб, Уголек и других, названия которых не помню, – рассказывал впоследствии М. Говядов. – Мне известно, что половина дер. Макарово была сожжена, а из населения расстреляно около 90 человек. Такое же количество было расстреляно в Веретенино, и деревня окончательно сожжена. В селе Холстинка часть населения, в том числе женщины и дети были заперты в сарай и заживо сожжены. В селах Большой Дуб и Уголек также были расстреляны мирные жители и главным образом семьи партизан, а поселки уничтожены» [163] .
В контролируемых Каминским деревнях был установлен настоящий режим террора; казни сделались очень частым явлением. «В конце 1942 года по доносу было арестовано 8 человек жителей Борщово Брасовского района, – вспоминал член военно-полевого суда при «самоуправлении» Д. Смирнов. – Из этой группы я помню председателя Борщовского сельсовета Полякова с дочерью, 22 лет молодую женщину Чистякову, жителя села Борщово Болякова 23 лет и остальных, фамилии забыл. Знаю, что там было три женщины и пять мужчин. В результате суда председатель с/с был повешен, его дочь и Чистякова были расстреляны, а остальные осуждены на сроки. Кроме того, была повешена молодая девушка 20–22 лет, фамилии ее я не знаю. Повешена она была только лишь за то, что огорчалась неудачами партизан и не скрывала это. Расстрелов проводилось очень много, но фамилии расстрелянных я сейчас не помню. Выявлялись все эти жертвы при помощи целого штата тайных агентов, работавших при самоуправлении» [164] .
Массовые расстрелы в Локотской тюрьме к этому времени уже стали обыденностью. «Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые, – рассказывала впоследствии исполнявшая обязанности палача Антонина Макарова. – Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек – столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все… Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке… Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню – перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..» [165] .
