Валерий Попов - Дмитрий Лихачев
Сам жанр рукописи скептики считают абсолютно нетипичным для XI–XII веков. Однако Лаврентьевская летопись — и это уже научно доказано — один из самых древних и, безусловно, подлинных списков, дошедших до нас. И в нем содержится само «Поучение», а также жизнеописание Мономаха и его письмо князю Олегу Святославичу (Гориславичу, как его называли за горе братоубийственных войн).
Письмо это в изложении Лихачева, сохранившего максимально возможное приближение к оригиналу, производит сильнейшее впечатление: тут потрясает не великая история, а живая жизнь, полная чувств, удивительный — и абсолютно неожиданный образ Мономаха. Предыстория такова.
В 1096 году под стенами Мурома в битве с войсками Олега был убит сын Мономаха Изяслав. Старший сын Мономаха Мстислав послал Олегу письмо с требованием отступить от Суздаля и Мурома, предлагая за это помирить Олега и Мономаха.
Владимир Мономах был женат на дочери последнего англосаксонского короля Гаральда — Гите. Гаральд погиб в битве с норманнами при Гастингсе в 1066 году. Таким образом, Мстислав был королевской англосаксонской крови и в честь деда даже имел второе имя — Гаральд. (Академик М. П. Алексеев, работающий одновременно с Лихачевым в Пушкинском Доме — о их отношениях в книге уже упоминалось, — написал капитальный труд «Англо-саксонская параллель к Поучению Владимира Мономаха».)
Ответив отказом на предложение Мстислава, свирепый и коварный Олег был разбит Мстиславом и бежал за пределы Руси. Мстислав пытался его удержать и обратился к Мономаху с просьбой — написать Олегу и помириться с ним (убитый Изяслав был крестным сыном Олега. Таков был ужас междоусобной вражды!). И Мономах в своем письме прощает и даже утешает Олега: «Жизнь в руках Божьих — виноватых нет!» Пишет фразу, смысл которой прост, но неожидан в его устах: «Что удивительного в том, что муж убит на войне?»[5] — и просит отпустить сноху, молодую вдову Изяслава.
Пожалуй, это первое в истории столь откровенное проявление душевных мук и христианского прощения.
Конечно, тут был и политический расчет — Мономах начал проповедовать мысль о том, что феодальное дробление не означает вражды. При нем был введен обряд крестоцелования — что означало клятву в отказе от вражды.
Мономах поддержал и создание «Повести временных лет», и религиозный культ Бориса и Глеба, и идею варяжского происхождения князей — всё, что вело к единению Руси и победе над половцами.
Второе сочинение Владимира Мономаха — «Поучение» — возникло так. К нему пришли послы его братьев с предложением выступить против Ростиславичей и выгнать их. Владимир для начала открыл Псалтырь и нашел в нем утешение, обратив его к своим братьям, а потом к детям и всем, кто его услышит. В «Поучении» Мономах учит и военному искусству, и управлению землей, и призывает братьев отложить их обиды, не предавать крестного целования, довольствоваться своим уделом, не доверять наемным тиунам и воеводам, напоминает христианские заповеди: «Малое — лучше богатства», «не уклоняться учить увлекающихся властью», а также — «птицы находят свое место». Обращается он и к торговцам с призывом: «Напойте и накормите!»[6]
Знаменательно и происхождение его жизнеописания. После семилетнего сражения Владимир Мономах не захотел продолжения кровопролития и отдал Олегу Чернигов, его вотчину, а сам переехал в Переяславль. «И выйдохом на святого Бориса день из Чернигова», как говорится в его жизнеописании. Общий тон его — задушевный, много цитат, примиряющих высказываний Отцов Церкви, князя Василия Великого, есть и псалмы царя Давида.
Сочинения князя Владимира Мономаха, по мысли Лихачева, — первые проявления русской христианской души, этики, мудрости, особенно важные потому, что исходят из уст правящего князя и, значит, определяют устои жизни той поры. Благодаря Лихачеву мы узнаем, что древнерусская литература — это вовсе не собрание пыльных рукописей, интересных лишь дряхлым монахам да профессорам, это — увлекательное чтение, в котором содержатся, кстати, все те моменты, которые привлекают читателя и сейчас.
Одна из лучших книг Лихачева — «Поэтика древнерусской литературы», изданная в 1967 году и в 1969 году удостоенная Государственной премии, вызвала большой интерес не только «древников», но и всего общества. Лихачев наглядно показал, что древние сочинения — гениальны, не уступают современным, а превосходят их. Олег Басилашвили, не только замечательный актер и общественный деятель, но и страстный читатель, в своих воспоминаниях рассказывает, что «Поэтика» Лихачева сразу стала дефицитной в книжных магазинах, за ней охотились, книголюбы ее выменивали, причем за одну «Поэтику» давали три «Королевы Марго»! Случай небывалый. Успех книги был определен и безусловной политической смелостью автора. Хрущев как раз объявил тогда «антирелигиозную семилетку». Религия должна была исчезнуть отовсюду. И вдруг — эта книга о древнерусских летописях, в основе своей — религиозных. Такое мог позволить себе только Лихачев! Растет не только его научный — политический вес! Он становится фигурой, к которой прикованы взгляды общества. В своей «Поэтике» он показывает замечательную духовность, художественность древнерусских сочинений — и люди невольно сравнивают это богатство с убожеством и нелепостью хрущевских речей. Лихачев вроде бы тогда не занимался вплотную политикой — но стал одной из самых заметных политических фигур.
Еще одним замечательным «древним бестселлером», открытым для нас Лихачевым, была «Повесть о Петре и Февронии Муромских». Оказывается, все читательские соблазны, безотказно действующие и сейчас, были освоены еще в древнерусской литературе. «Соблазненная и покинутая», после испытаний нашедшая свое счастье, козни злых сил, благородное самопожертвование, чудесное спасение, затем смерть влюбленных в один день — все это, столь заманчивое для читателя, в «Повести о Петре и Февронии Муромских» уже есть.
Повесть содержит два весьма причудливых, увлекательных сюжета: о змее-соблазнителе и о мудрой деве.
Первый сюжет тесно переплетен со вторым. Начинается повесть с того, что к жене благоверного князя Павла летает змей — насильник, принимающий образ самого Павла. Жена его мистическим образом узнает способ убить змея — «от Петрова плеча, от Агрикова меча».
Князь Петр, брат Павла, понимает, что речь идет о нем, и мужественно берет на себя это опасное дело. Остается найти Агриков меч. И Петр находит его во время своей поездки для уединенной молитвы — в загородном храме, в алтаре между «керамидами», то есть керамическими плитками, закрывающими погребение.
