Ги Ротшильд - Наперекор Сталину
* * *
Более важной для будущего - как я уже писал - была «Компани дю Нор», акции которой котировались на бирже, что открывало перед нами большие возможности. Я стал президентом этой компании в 1950 году, после смерти отца. Как оказалось, вовремя, чтобы противостоять неожиданному кризису: представитель биржевой конторы Перро Соссин, с которым я был не знаком, сообщил мне, незадолго до годового собрания акционеров, что его фирма скупила много акций и хочет начать с нами борьбу за перераспределение полномочий. Несомненно, наше положение было прочным, но у меня не было полной уверенности, что мы контролируем компанию, акции которой продавались очень широко. Руководствуясь здравым смыслом, я предпочел начать переговоры. Меня приятно удивила скромность выдвигаемых требований: контора хотела фигурировать в списке плательщиков купонов и назначать своего ревизора. Это показалось мне приемлемым, и позднее я мог лишь хвалить себя за сделанный выбор. Случай, однако, заставил меня насторожиться. Он доказывал, что биржевики сомневаются в нашей надежности и сомневаются во мне, лишь недавно появившемся на финансовой сцене. Я должен был доказывать свой авторитет и свою решимость.
Через два или три года мелкая финансовая газетка выдумала, будто бы «Компани дю Нор» располагает значительными резервами, которые держатся втайне. На годовом собрании мне пришлось отвечать на вопросы, поставленные так, чтобы сбить меня с толку. В течение нескольких минут я отвечал с заминками, притворяясь смущенным. Потом я назвал подлинные суммы.
Провокация завершилась бесславно, и мои противники покинули зал, не дожидаясь конца собрания.
С этого дня моя репутация стала устойчивой, и мне уже никто не досаждал. Через несколько лет, когда мне пришлось занять пост президента компании «Пенарройя», один биржевой маклер, которому доставляло злорадное удовольствие травить моего предшественника, начав работу со мной, прекратил подобные выпады и стал для меня настоящей поддержкой.
Таким образом, мои позиции как полноправного банкира укрепились, и, после нескольких лет, которые можно было назвать годами «консолидации», пришел час серьезных дел.
В 1953 году инвестиционные компании получили особый статус, который сделал их более выгодными и более легкими в управлении, чем холдинги. Это позволило нам создать инвестиционное общество «Сосьете д Инвестиссман дю Нор», куда частично вошли активы «Компани дю Нор». Эта компания смогла распределить между собственными акционерами на условиях освобождения от налога акции, которые она приобрела у нашего инвестиционного общества и которые, таким образом, получили очень широкое распространение.
«Сосьете д 'Инвестиссман дю Нор» также получило от членов нашей семьи пакеты акций «Шелл», «Ройял Дач», «Ле Никель», «Пенарройя». Наша доля в этом инвестиционном обществе намного превосходила долю остальных акционеров, и потому мы могли контролировать использование активов и так же, как и раньше, получать банковскую прибыль, обеспечиваемую нашими акциями.
В 1955 году, благодаря процветанию финансового рынка, у нас появилась возможность получить средства рефинансирования путем увеличения капитала «Компани дю Нор». И пока для собранных таким образом сумм подыскивали подходящие вложения, с помощью этих денег возрастал объем банковского депозита.
Для банка «Братья Ротшильды» первый этап был завершен, старый Дом вновь занял достойное место на финансовом рынке Парижа.
Наряду с банком, который всегда был нашим основным полем деятельности, важнейшим активом был семейный винодельческий дом Шато-Лафит, управление которым было возложено на нас. Мы знали, что до войны дела этого предприятия шли неважно, и никто из нас не мог себе представить, какое будущее его ждет. Эли выразил желание заняться виноделием, а мы - Ален и я - были очень обрадованы тем, что он согласился взять ответственность на себя. Скажу сразу, что он прекрасно справился, и его трудами в течение долгих лет эта знаменитая марка процветала и становилась все престижней. Затем Шато- Лафит перешел в руки Эрика, сына Алена, который, к общему удовлетворению, перенял факел из рук дяди. Так что в этом деле я лишь один из собственников, не приложивший своих рук, но всегда живо интересовавшийся виноделием, и, конечно, я горячий поклонник нашего вина. Шато-Лафит заслуживает того, чтобы о нем еще многое рассказали. но мы ведем разговор о финансах.
Железо и нефть
В том же 1955 году начался бум на нефтяном и на сырьевом рынках Французской Африки, бум, который стал основным финансовым событием последующих лет.
Мы приняли активное участие в освоении богатств африканской земли и постарались заинтересовать в этом наших клиентов с помощью разнообразных финансовых операций. У меня остались прекрасные воспоминания об этой эпохе лихорадочной деятельности, в том числе, и о работах по эксплуатации месторождения железа в Мавритании и по созданию компании «Миферма», в которых я лично принимал активное участие.
Я помню, что предварительно пришлось решить некую личную проблему, с которой мог разобраться лишь Гастон Деффер, тогдашний министр Заморских Департаментов и Территорий. Министр принял меня прохладно: я был для него символом постылого капитализма; он намекнул, что, не будь у меня военных заслуг, он не согласился бы на встречу со мной. Но затем, оставив в стороне этот изъян собеседника, министр быстро решил мой вопрос. Для того чтобы начать дело, было необходимо получить кредит в 69 миллионов долларов от Всемирного Банка, который к нашим просьбам не прислушивался. Вильфрид Баумгартнер, управляющий «Банк де Франс», давал обед в честь Юджина Блэка, президента Всемирного Банка, оказавшегося в Париже проездом. Я не вполне случайно сидел рядом с Блэком и смог завоевать его расположение; в результате, после соответствующих переговоров, мы получили кредит.
Я навсегда запомню этот обед из-за одного удивительного совпадения. После кофе я с управляющим прошел к нему в кабинет и обнаружил там на видном месте фотографию портрета Филиппа Эгалите ребенком кисти Токе. эта самая картина принадлежала нашей семье и находилась у меня, в гостиной на улице Курсель! Заметив мое удивление, Баумгартнер объяснил, что как раз сегодня утром административный совет общества друзей Версальского замка предложил ему купить картину. Это была точная копия нашего полотна; и мы, договорившись с Жеральдом ван дер Кемпом, главным хранителем Версаля, сравнили обе картины. Та, что выставил на продажу Версаль, оказалась подделкой. Лишь благодаря случаю это удалось выяснить вовремя.
