Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес
В связи с нехваткой людских ресурсов и необходимостью затыкать дыры по всем фронтам уровень подготовки личного состава наземных частей Вермахта по сравнению с сороковым – сорок первым годами значительно снизился, чего пока нельзя было сказать об авиации. Это я ощутил, работая инструктором. Учебный налет бил все рекорды, топливо, нехватка которого стала ощущаться и в боевых частях, регулярно выделялось школам, и Люфтваффе продолжало пополняться хорошо подготовленными летчиками. А по-другому не могло и быть. Сейчас, к середине сорок четвертого года, по количеству боеготовых самолетов мы уступаем русским в шесть-семь раз, приблизительно такая же разница в численности танков и пехоты. Это значит, что каждый солдат или летчик Германии для победы должен убить или уничтожить с десяток людей и техники противника, прежде чем ему будет предоставлена почетная привилегия – отдать за родину собственную жизнь. Если русские начнут массированное наступление, а такое наступление на Украине предполагается нашей разведкой, нам просто будет нечем сдержать их орды. Это знают все, но мы стараемся не думать об этом. Нужно делать должное, и будь что будет! Охота продолжается!
22 июня, через неделю после моего прибытия в Первую Группу Эскадры покойного «папаши» Мельдерса, Красная Армия начала наступление в Белоруссии, как раз на прикрываемом нами участке. Приблизительно в восемь тридцать утра несколько звеньев отправили на прикрытие наземных целей в районе Жлобина – двести километров от аэродрома на юг, где русские танки атаковали оборону 4-й армии. С большой высоты мы нашли и бросились на «иванов», вышедших на поддержу своих колонн. Мне удалось обнаружить пару русских, идущую в горизонте. Внезапной атакой с задней полусферы я вывел из боя ведомого, шедшего чуть сзади, а затем вступил с длительный бой на вертикалях с его напарником. Мы долго крутились вверх-вниз со значительными перегрузками, стараясь оказаться сзади противника. Никто не добился желаемого, и мы по-рыцарски разошлись в стороны. Через некоторое время я пристроился к основной группе, и мы продолжили бой. Русских было больше, но, используя начальное преимущество в высоте и скоростные качества новых «Густавов», мы смогли одержать общую победу.
Я сразу не определил тип советских истребителей, с которыми нам пришлось вступить в схватку, только после боя по донесениям наземных войск, прибывших на место упавших самолетов, и со слов товарищей я узнал, что сбил американский истребитель П-39 «Аэрокобра», с коими раньше не встречался. Его ведущий оказался опытным бойцом, не уступающим в подготовке, становится интересно!
Нам удалось вернуться без потерь.
Только сели, как получили вводную. идти несколькими звеньями в тот же район на «свободную охоту». Мы были уже в кабинах, когда техники заканчивали заправку и снаряжение самолетов. Опять набрали значительную высоту. Через некоторое время на пяти километрах мы перехватили русский бомбардировщик или разведчик, производивший разведку наших оборонительных линий. На обратном пути по невыясненным обстоятельствам с одним из пилотов произошла авария, и его самолет не вернулся, летчик погиб – это была первая потеря сегодняшнего дня.
Ситуация повторилась. сразу после посадки самолеты привели в боевую готовность, и в двенадцать сорок пять мы вылетели на «свободную охоту» в район между Жлобином и Рогачевом. Третий боевой вылет за неполных пять часов. Подготовить успели только шесть самолетов, поэтому пошли тремя парами. Летели молча, на разговоры не было сил. Усталость усугублялась летней полуденной жарой. Я следовал за ведущим. Один русский сел мне на хвост. Я сбросил его глубоким левым виражом и, стараясь не отставать от группы, принял бой. В течение двадцати минут мы вели жесткую схватку с противником. Вначале, спикировав сверху, мне удалось сбить один истребитель, похожий на «ивана», возможно это был ЛаГГ, а затем, разбившись по парам, мы на вертикалях сражались с уже знакомыми П-39. Не знаю, был ли это тот самый летчик, встретившийся мне утром, или другой, но на это раз у меня получилось переиграть русского. От нескольких попаданий снарядов его самолет в смертельном танце, именуемом плоском штопором, «завальсировал» к земле.
Собрались звеньями, все целы. По пути на аэродром перехватили и уничтожили еще одну пару русских, у нас потерь не было. Сели уставшие и возбужденные, сегодня мы в ударе. Обедали прямо рядом с самолетами. Иногда простая банка свиной тушенки, съеденная на природе, кажется лакомством, не уступающим кухне столичных ресторанов. Хочется выпить шнапса, но нельзя, обстановка диктует постоянную боевую готовность.
Через два часа в 16.45 нас подняли на прикрытие 4-й армии севернее Витебска, какие-нибудь девяносто километров от аэродрома. Четвертый боевой вылет за день – это уже как карточный перебор. Так интенсивно я никогда не летал.
Пошли всеми подготовленными самолетами эскадрильи – четырьмя парами, плюс пара осталась для прикрытия аэродрома. Когда отошли от города, поступил сигнал о замеченных в районе Орши штурмовиках. Это был излюбленный прием русских – атаковать аэродромы сразу после рассвета или незадолго до наступления темноты, но сегодня Илы пришли несколько раньше, 22 июня – день длинный. Нам пришлось вернуться и вступить в бой.
Отбив атаку противника, одержав несколько побед и потеряв один Мессершмитт, вернулись в зону прикрытия наземных войск. Рассредоточились парами и стали патрулировать район Витебска на высотах от четырех до пяти километров.
Когда сели, несмотря на то, что солнце еще не скрылось, пошли сразу спать, есть не хотелось. День действительно выдался длинным. С откупоренной бутылкой шнапса я добрел до кровати, сделал глоток – напиваться нельзя, завтра с утра в бой, бутылка выпала из моих рук, и я провалился в царство Гипноса. Сон был тяжелый, без сновидений.
В шесть часов утра мы стояли на старте с запущенными двигателями. О перехвате инициативы речь уже не идет. Всю эскадрилью отправили на прикрытие оборонительных линий южнее и севернее Витебска. Над Витебском заметили бомбардировщики, пытающиеся сбросить бомбы на фланговые позиции наземных войск. Пары выбрали цели и начали преследование. Ведущий открыл огонь первым, Пе-2 шарахнулся влево, оказавшись прямо перед моим носом, и мне ничего не оставалось делать, как открыть прицельный огонь с дистанции менее ста метров, целясь в левый двигатель. Поврежденный бомбардировщик, разрушаясь в воздухе, скрылся под капотом моего «Густава» – не трудная, но приятная победа. Были результаты и у других пар. Пролетев над полем боя, а точнее – избиения сил 4-й армии русскими танками, пока позволял остаток топлива, мы вернулись в Оршу, потеряв один самолет.
