Дик Френсис - Спорт королев
Синлак Хилл, светлый гнедой с белыми носочками на всех четырех ногах, с длинной спиной и с бледно-соломенной гривой и хвостом, несмотря на долгие часы терпеливых упражнений, оставался небрежным и неумелым скакуном. А благодаря светлой масти его выходки хорошо были видны с трибун. Он выиграл одну или две скачки, потому что ухитрился пройти дистанцию до конца. Но среди зрителей он приобрел популярность за то, что регулярно исчезал во рву. Гнедой не просто презирал препятствия, он вообще не хотел их замечать. Обычно он наступал передними ногами прямо в ров, а барьеры преодолевал кувырком, приземляясь на спину своего несчастного жокея.
Когда мне выпало работать с ним в Большом национальном стипль-чезе, я с полной уверенностью предсказывал свое падение и попросил друзей, чтобы они стояли наготове у барьеров и с соответствующим погребальным выражением на лицах собрали мои останки. Букмекеры предлагали ставки пятьдесят к одному против Синлак Хилла и говорили, что им стыдно до слез брать деньги, зная эту лошадь.
Даже лорд Байстер, всю жизнь мечтавший выиграть такое престижное соревнование, выглядел немного встревоженным и в паддоке вместо обычных бодрых напутствий сказал:
– Постарайтесь, Дик.
Синлак Хилл вовремя увидел первый большой барьер и быстро перемахнул через него, но он обычно первые три препятствия проходил хорошо. В этот раз мы одолели «Бечерс», «Кэнел-Терн», «Валентайн», «Чейер», ров с водой. Прошли второй круг. Это было фантастически.
Из тридцати одного участника соревнований финишировало только пять, и Синлак Хилл был среди них последним. Он с самого старта шел позади всех, потому что еще не научился совмещать скорость со своим новым мастерством. Комментатор, рассказывавший о ходе заезда, сказал:
– Финиш пересек Синлак Хилл, но я абсолютно уверен, что он не прошел дистанцию.
Но Синлак Хилл прошел дистанцию, и это до сих пор в мире скачек считается чудом.
К несчастью, он вскоре растянул коленное сухожилие и закончил карьеру на скачках очень рано, в восемь лет. Мне довелось с ним работать после Большого национального стипль-чеза еще раз, и он вроде бы начал исправлять свои прежние ошибки.
Бывает, что лошадь, которая в молодости терпит фиаско в прыжках, почти непостижимо становится прекрасным скакуном, достигнув зрелости. Гадкий утенок превращается в прекрасного лебедя. Но если она регулярно падает, беря барьеры, в течение двух-трех сезонов, то владельцу надо признать огорчительную правду: он купил или вырастил гадкого утенка, неспособного стать лебедем. Это признать бывает особенно трудно, если отец и мать были хорошими скакунами в стипль-чезе.
Жокей, который хочет прийти к финишу первым, должен установить ровный, ритмичный галоп и постепенно ускорять его, насколько ноги и легкие его партнера могут выдержать. Беззаботно поднятый хлыст, какие-нибудь бумажки, гонимые ветром по скаковой дорожке, малейшая тревога во время финального рывка могут свести на нет все предыдущие усилия.
При трудном финише многие жокеи используют хлыст, хотя есть лошади, которые, едва хлыст коснется плеча, тут же устраивают бунт, мотают головой и вообще прекращают скачку. Я знал жокеев, которые так нещадно били своих животных, что на шкуре оставались кровавые полосы. Но большинство с осуждением относится к таким методам и вообще не бьет своих партнеров. Лошади знают, что хлыст – это сигнал для финального спурта, и достаточно лишь слегка помахать им в воздухе, чтобы скакун увидел его уголком глаза. Редко возникает необходимость в большем. В Австралии к кончику хлыста привязывают белые тесемки, чтобы лошадь лучше его видела, но этот способ в Англии запрещен.
Отношение жокеев к хлысту часто зависит от характера владельцев лошадей. Некоторые вообще не позволяют бить своих животных, другие признают, что легкое подбадривание хлыстом может превратить отставшего в победителя, есть и неприятное меньшинство, которое не заботится, в каком состоянии вернулась лошадь, пусть и вся в крови, лишь бы пришла первой.
Решение жокея, прикладывать или не прикладывать чрезмерные усилия, чтобы пересечь финиш вторым или третьим, если не удается прийти первым, тоже полностью зависит от того, с чьей лошадью он работает. Некоторые владельцы, играющие в тотализаторе, хотят любыми средствами оправдать свои ставки, и для них надо гнать лошадь изо всех сил, лишь бы она заняла призовое место. Другие же говорят, мол, если их лошади не удается победить, то не надо изнурять ее ради третьего места. Вообще же жокеи всегда стараются занять призовое место, потому что публика за свои деньги заслуживает интересного развлечения, но бессмысленно и немилосердно мучить животное, которое сегодня не в форме, чтобы ублажить публику или владельца.
Нередко финиш после длинной дистанции выглядит совсем неграциозным. Ритм и скорость куда-то исчезают, измученная лошадь медленным галопом приближается к заветной полоске травы, борясь со слякотью и мотаясь из стороны в сторону, идти по прямой от усталости она уже не может. И жокей тоже чувствует себя выжатым лимоном, у него едва хватает сил дотянуть своего скакуна до финиша. Скачки признают только очень здоровых и сильных участников.
Но какую радость доставляет плавный финиш, когда жокей в полной гармонии со своим партнером! Волна, проходящая по мышцам лошади, тут же находит отклик у всадника. Подобно лыжам и бильярду, летящий финиш со стороны кажется простым и легким, но совсем по-другому воспринимаешь его в седле. Сам я сделал это открытие в тот раз, когда впереди впервые замаячила победа.
Каждый понимает, что плохой наездник может превратить чистокровного скакуна в тягловую лошадь. Но даже идеальный наездник и идеальный жокей не могут на лошади, будто летящей в воздухе, выигрывать каждую скачку. Жокей руководит, помогает, обманывает, даже мистифицирует своего партнера, стараясь привести его на площадку, где расседлывают победителя, но он не может бежать быстрее лошади.
Работать с хорошим партнером всегда удовольствие, какое бы место он ни занял. Естественно, больше шансов прийти первым, если лошадь искусная и умная, но даже если ее и обошел более быстрый соперник, не пропадает удовлетворение от гармоничного сотрудничества.
Как-то раз я кончил скачку вторым и, когда привел лошадь расседлывать, сказал ее владельцу, отчасти чтобы сделать ему приятное, но главным образом потому, что это была правда:
– Ваша лошадь подарила мне счастливую скачку.
– Ну и что из этого? – резко бросил он. – Вы же не выиграли.
Я ничего не ответил, но потом много думал над его словами и понял: если бы я не радовался работе с лошадью, даже не побеждая, то не мог бы быть жокеем. Никто не мог бы. Это во многих отношениях тяжелая жизнь, но удовольствие от участия в скачках перевешивает все ушибы и беды. И каждый жокей считает так, потому что, если бы он так не думал, он бы поменял занятие. Никто не сможет долго быть жокеем стипль-чеза, если не прикипел сердцем к этой работе.
