Глеб Елисеев - Лавкрафт
Впрочем, вряд ли сам Лавкрафт еще задумывался о точном месторасположении кладбища, где монстры убили Харли Уоррена. Понимание силы воздействия точных, почти документальных подробностей на читателя, поглощающего историю о совершенно немыслимых событиях, придет к нему позже, когда он даже начнет перегибать с этой «псевдодостоверностью».
Еще одним рассказом, где Лавкрафт упорно намекал на ужасные тайны, но так и не показывал их в тексте, стал «Храм», созданный в середине 1920 г. Это опять-таки совсем не «дансенианский» текст. Более того, попытки Лавкрафта подробно и достоверно показать психологию героя в этом рассказе иногда производят почти комичное и самопародийное впечатление.
Рассказ имеет подзаголовок «Рукопись, найденная на побережье Юкатана». В манускрипте, якобы вынутом из бутылки, как и полагается записям о произошедшей морской катастрофе, описана судьба германской подводной лодки V-29 и ее команды. Капитан морского охотника Карл Генрих, граф фон Альтберг-Эренштайн, начинает повествование с рассказа о том, как он приказал торпедировать британский сухогруз. Вскоре матросы с подлодки находят труп британского моряка, зацепившийся за ограждение палубы, а в его кармане — «искусно вырезанную из слоновой кости голову юноши с покрывавшим ее лавровым венком»[93]. После этого подлодку начинают преследовать неудачи, команда пытается взбунтоваться, и наконец в живых остаются лишь ее капитан и лейтенант Кленц, его помощник. Тем временем подлодка, сопровождаемая стаей дельфинов, опускается все глубже и глубже в пучину. Лейтенант Кленц также сходит с ума и с воплем: «Еще не поздно сойти с ума, так поспешим, пока Он зовет, в последний миг даруя нам прощение!» — бросается в океан.
На дне Альтберг-Эренштайн видит остатки исчезнувшей цивилизации: «Далеко внизу параллельно друг другу тянулись, исчезая во мраке, ряды полуразрушенных зданий великолепной, хотя и весьма необычной по своему стилю архитектуры, построенных большей частью из мрамора»[94]. На фронтоне огромного центрального храма он замечает изображение такой же прекрасной головы полубожества, как и на статуэтке утонувшего британца. Затем Альтберг-Эренштайн усматривает внутри храма свет, который разгорается все сильнее и сильнее. Как и Хуан Ромеро, капитан начинает ощущать неудержимое притяжение, исходящее из затопленного здания, и хотя понимает, что ничего хорошего его там не ждет, надевает водолазный костюм и отправляется в последнее путешествие по морскому дну.
В тексте уже видна ущербность приема «утаивания ужасного». Читатель ждет рассказа о том, что увидел Карл Генрих Альтберг-Эренштайн в подземном храме, однако его явно и откровенно разочаровывают. К тому же почти карикатурный образ капитана, германского националиста и милитариста, плохо сочетается с атмосферой таинственного величия загадочного города, которую упорно нагнетает Лавкрафт. Однако именно в «Храме» вновь четко возникает тема, которая станет столь важной в последующей лавкрафтиане, — тема сокрытых цивилизаций, иногда принадлежащих нечеловеческим существам, продолжающим тайно обитать в укромных уголках нашей планеты.
«Храм» получился весьма объемным текстом, и, видимо, поэтому Лавкрафт не стал предлагать его в любительские журналы, а опубликовал лишь в сентябре 1925 г. в «Уиерд Тейлс», вполне профессиональном издании, специализировавшемся на мистике, «ужасах» и сверхъестественном.
Другая важная для творчества Лавкрафта в целом тема в 1920 г. была поднята им в рассказе «Факты, касающиеся покойного Артура Джермина и его семьи»(в русских переводах рассказ обычно именуется просто «Артур Джермин»). Речь идет, конечно же, о теме запретных знаний, не приносящих ничего, кроме бед и несчастий.
Повествование Лавкрафт начинает со следующего пассажа: «Жизнь отвратительна и ужасна сама по себе, и тем не менее на фоне наших скромных познаний о ней проступают порою такие дьявольские оттенки истины, что она кажется после этого отвратительней и ужасней во сто крат. Наука, увечащая наше сознание своими поразительными открытиями, возможно, станет скоро последним экспериментатором над особями рода человеческого — если мы сохранимся в качестве таковых, — ибо мозг простого смертного вряд ли будет способен вынести изрыгаемые из тайников жизни бесконечные запасы дотоле неведомых ужасов»[95]. Но, если впоследствии фантаст распространит ощущение мерзости и неправильности окружающего до воистину космических масштабов, в данном случае речь пойдет о локальном явлении, сломавшем жизнь одного достойного английского лорда.
Главный герой рассказа сэр Артур Джермин обладает ужасной внешностью и на удивление доброй душой. «Трудно хотя бы приблизительно описать его уродство или сравнить его с чем-нибудь. Несомненно одно: резкие, выступающие черты лица и неестественной длины руки заставляли содрогаться от отвращения всякого, кто видел Артура Джермина в первый раз»[96]. Его прапрапрадед Уэйд Джермин был одним из первых исследователей бассейна Конго и привез оттуда себе жену, дочь португальского торговца. После этого в роду Джерминов стали проявляться удивительные аномалии в развитии либо внешности, либо характера, пока в середине XIX в. Роберт Джермин не уничтожил почти всех членов своей семьи в припадке безумия.
Уцелел лишь его двухлетний внук Альфред Джермин, впоследствии ставший отцом сэра Артура.
Артур Джермин пытается разгадать тайну проклятия, тяготевшего над его семейством, справедливо полагая, что оно связано с загадочными исследованиями лорда Уэйда в Конго. После долгих и бесплодных изысканий его агент, бельгиец Верхерен, присылает потомку проклятого рода ящик с мумией, обнаруженной в заброшенном городе. Он же сообщает, что страшных обитателей этих забытых руин боятся все окрестные племена. В ящике находится труп беловолосой обезьяны, а на груди у нее лежит медальон с гербом Джерминов. Сэр Артур в ужасе понимает, что его предок Уэйд женился на этом монстре и от столь противоестественного союза произошел и он сам. После этого Джермин осторожно выходит из дома на пустошь, обливает себя керосином и сгорает заживо.
В рассказе тема «запретного знания» (сидел бы себе сэр Артур тихо и дожил бы до преклонного возраста) перекликается со столь важной для Лавкрафта темой вырождения и гибридизации. Идея смешения человека с нечеловеческими существами, часто ему даже враждебными, как ни странно, завораживала писателя. Как увидим дальше, он решал ее неоднозначно и далеко не всегда категорически осуждал получившийся результат.
