Владимир Гуляев - В воздухе илы
- В чем дело, Ладыгин?
- Я товарищу генералу рапорт хотел подать, а он не берет.
- Какой рапорт? О чем? - спросил полковник.
- Да вот все на "илы" рвется,- пояснил генерал. Он поднялся и зашагал по комнате.
- Ладыгин, ведь есть заключение медкомиссии.
- А мне, товарищ генерал, стыдно своим товарищам в глаза смотреть. Все они воюют, а я на У-2 пиляю, как сачок. Прошу вас, возьмите мой рапорт.
Комдив недовольно поглядел на меня и уселся опять за стол.
- Не знаю, не знаю... Имей дело с врачами,- отмахнулся он от меня. - Они тебе запрещали летать, пусть они тебе и разрешают.
- Товарищ генерал,- взмолился я,- да вы хоть напишите на моем рапорте, что вы не против, чтобы я поехал на комиссию,- и протянул ему рапорт.
Комдив вздохнул, нехотя взял мою бумажку и написал: "Послать на медкомиссию".
- Спасибо, товарищ генерал! - поблагодарил его и, взяв свой рапорт, мгновенно покинул КП дивизии.
Первый шаг к заветной цели был сделан.
На следующий день с утра я пошел к полковому врачу, а потом и к дивизионному. Показав резолюцию генерала, "вынудил" их написать мне справки, в которых говорилось, что после госпиталя я ни разу не обращался к ним с жалобами на состояние своего здоровья. А также получил направление на медкомиссию.
Собрав за день все необходимые документы и характеристики, я был уже готов сразиться с неумолимой медкомиссией.
Через день меня послали в штаб армии с фотопланшетами. Сдал я армейским штабистам пакеты и фотопланшеты, забрал почту и бумаги, что надлежало доставить в нашу дивизию, и скорее к своему двукрылому другу У-2, чтобы успеть в госпиталь. Армейский пилот мне точно отметил карандашом на планшете, где расположена посадочная площадка госпиталя 3-й воздушной армии. Когда я приземлился на ней, то оказалось, что до госпиталя еще шесть километров. Значит, туда да обратно - двенадцать. "Слетаю-ка, посмотрю - это же всего три минуты. Авось, где-нибудь приткнусь неподалеку. Уж больно не хочется терять столько времени". Залез я обратно в кабину. Взлетел, повел самолет вдоль дороги, по которой предстояло бы идти пешком. Вот и госпиталь. Рядом с ним вижу площадку, пригодную для посадки. Стал кружить над ней. Со всех сторон она была окружена высокими деревьями. Так что заход на посадку был затруднен. Тормозов-то на У-2 никаких нет. Решил все-таки рискнуть и с трудом посадил самолет. На пробеге наскочив одним колесом на что-то, машина лениво подпрыгнула, задела правой дужкой крыла за землю и, немного развернувшись вправо, остановилась, застряв колесом в рытвине с водой. На мое счастье поблизости на дороге стояла автомашина. Возле нее было двое солдат. С их помощью мне удалось вытащить самолет из предательской ямки. Догнав женщину в белом халате, я спросил:
- Где у вас тут медкомиссия бывает?
- В главном корпусе,- кивнула она на самое большое здание. А потом, оглядев меня, спросила: - Вы что - на комиссию?
- Да,- ответил я.
- А сегодня комиссии нет,- огорошила она меня.- Комиссия бывает у нас по вторникам и пятницам. А сегодня среда,- довольно строгим голосом произнесла женщина. Наверное, она была одним из врачей или не меньше старшей сестры.
- А что же делать? - растерянно спросил я.- Может быть, пойти к начмеду?
Заместитель начальника госпиталя по медицинской части, полковник медицинской службы, широкоплечий, красивый мужчина с крупной седеющей головой, выслушав меня, ответил приятным баритоном:
- Придется потерпеть до пятницы. В пятницу приезжай, голубчик, и если летная работа тебе надоела, комиссуем. В пехоте тоже дел много.
- Товарищ полковник, вы меня не так поняли. Летная работа мне совсем не надоела...
- А чего же ты тогда с комиссией торопишься? - прервал меня полковник.
- Я на "илах" хочу летать. А мне после госпиталя только на У-2 разрешили. Но прошло уже четыре месяца, я чувствую себя хорошо. Вот справки от наших врачей,- протянул полковнику бумажки.- Вот рапорт товарищу генералу, нашему комдиву. Вот его резолюция направить к вам. Сегодня я летал в армию и по пути завернул в ваш госпиталь. Самолет у меня тут стоит на поляне.
Я достал из сапога тягу и для большей убедительности показал ее главврачу.
- Так это ты, голубчик, тут над госпиталем куролесил?
- Я не куролесил, товарищ полковник, а площадку выбирал, где сесть.
- Ну и где же ты сел?
- Я же говорю, на поляне, возле дороги.
- Это вот здесь, за госпиталем?
- Да.
- Так говоришь, обратно на "илы" потянуло? - улыбнулся главврач.- Прилетай в пятницу, комиссуем. Не могу я из-за одного тебя комиссию собирать.
- А вы и не собирайте, а пошлите меня просто по врачам. Все равно же комиссия из них состоит. Напишет мне каждый свое заключение, а вы потом подпишете и все.
Полковник несколько озадаченно посмотрел на меня, а потом сказал:
- Видно, ты очень хочешь летать. Ладно уж, в порядке исключения придется воспользоваться твоим предложением.
Он взял бумагу и, что-то написав на ней, протянул ее мне.
Я кинул взгляд на бумагу, и сердце мое запрыгало от радости. В ней было написано: "Комиссовать. Направить по врачам - членам комиссии".
- Отдашь это со своими документами старшей сестре. Она заполнит медкарту и проводит тебя к врачам.
Полковник, положив свою руку ко мне на плечо, проводил меня до двери своего кабинета. В дверях я остановился и, посмотрев в умные глаза главврача, искренне сказал:
- Огромное вам спасибо, товарищ полковник!
- Ладно, ладно. Пройдешь всех врачей, зайдешь ко мне. Может быть, еще тебе и не придется на "илах" летать, а ты уже благодаришь. Посмотрим, что врачи скажут. Ступай.
Чуткое отношение и понимание начмеда вселило в меня уверенность. В приподнятом настроении я смело проходил одного врача за другим, и все мне ставили в конце своей графы: "Годен". Когда часа через полтора я покинул последний кабинет, душа моя ликовала. Бегом спустился на первый этаж и сияющий влетел в кабинет начмеда. Но его не оказалось на месте.
Старшая сестра, которую я разыскал, сказала, что полковника срочно вызвали по делам, и его сегодня не будет.
- Заместитель уехал вместе с главным. Сегодня вам никто не подпишет,"обрадовала" меня сестра.
- Ну, а замполит на месте? - ухватился я за последний шанс.
- Есть. Но вряд ли он подпишет ваш документ. Узнав о моих злоключениях, замполит махнул рукой:
- Ладно уж, возьму грех на свою душу! - Пододвинув медкарту и обмакнув ручку в чернильницу, он четко написал внизу "годен без ограничения" и расписался.
- Летай на здоровье, Ладыгин. Сейчас еще печать надо поставить. Пойдем со мной.
В строевом отделе замполит поставил печать на мою медкарту и вручил ее мне. От души поблагодарив майора, я побежал к самолету.
