Александр Королев - Святослав
Вышесказанное позволяет разобраться и в информации, которая содержится в 9-й главе трактата Константина Багрянородного, специально посвященной русам. Как мы помним, царственный автор сообщает, что «приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы (ладьи. – А. К.) являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочии Славинии – рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти (водоемы) впадают в реку Днепр, то и они из тамошних (мест) входят в эту самую реку и отправляются к Киову. Их вытаскивают для (оснастки) и продают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство… снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витичеву, которая является крепостью-пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех недель, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр»{325}. Далее следует описание полного опасностей пути русов через днепровские пороги, вдоль северо-западного побережья Черного моря в Византию. В конце главы сообщается о «зимнем образе жизни» русов, когда их «архонты» «со всеми росами» выходят из Киева и отправляются в полюдья{326}.
Упоминание о «внешней Росии» вызвало оживленную дискуссию среди ученых. Одним виделось, что «внешняя Росия» – это земли славян (со всеми перечисленными городами), подчиненные «Росии внутренней» (термин восстанавливается как оппозиция к «внешней Росии»), то есть Киеву, откуда выходят росы в полюдье. Другие считали, что эти Росии – «внешняя» («Немогард», где сидел на княжении Святослав, в котором чаще всего видели нынешний Великий Новгород) и «внутренняя» (Киев – все остальные росы) – два основных пункта пребывания росов. Кто-то видел во «внутренней Росии» землю полян, Русь «в узком смысле», кто-то – во «внешней» – Северную Русь с границей где-то между Новгородом и Смоленском. Кому-то представлялось, что в выделении «внешней Росии» отразилась не русская, а византийская географическая традиция, где «внутренняя Росия» – ближайшие к Византии земли в Поднепровье, а «внешняя» – отдаленная Новгородская земля{327}. Между тем при внимательном чтении текста видно, что «внешняя Росия» – это и «Немогард», и «Милиниска», и «Телиуца», и «Чернигога», и «Вусеград», и «Киов» – все города, откуда в Константинополь приходят «моноксилы» русов. Киев здесь – только место сбора этих судов, та же «внешняя Росия» (учеными неоднократно отмечалось, что странно относить к разным «Росиям» Киев и Вышгород, располагавшийся в 20 километрах от Киева и принадлежавший Ольге, жене Игоря). При этом «пактиоты» (союзники) росов – славяне – не имеют к «внешней Росии» никакого отношения. Получается, что, по мнению Константина Багрянородного, «внешняя» Русь – это города, разбросанные по Днепру. Таким образом, в приведенном тексте не названо ничего, что относилось бы территориально к Руси «внутренней». М. А. Шангин и А. Ф. Вишнякова, верно отметившие это обстоятельство, предлагали вообще выбросить из текста слово «внешняя», считая его появление ошибкой переписчика, попавшей в текст с «поля рукописи»{328}. Однако подобное предположение малоубедительно и представляется попыткой не решить проблему, а уйти от нее. Не стоит забывать, что кроме Константина Багрянородного «внешняя Русь» («ар-Русийа внешняя») упоминается и в арабских источниках, в частности в труде вышеупомянутого арабского географа XII века ал-Идриси, и тоже без противопоставления ей «внутренней Руси»{329}.
Приходится признать, что словосочетание «внешняя Росия» в тексте есть и оно поставлено рядом с сообщением об «Ингоре» (Игоре), архонте просто «Росии», отце «Сфендослава», который «сидел» в «Немогарде». Комментировавшие эту главу сочинения Константина Багрянородного Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин писали о сложности, неоднородности ее состава, об использовании здесь сообщений двух информаторов. Это, во-первых, «один из „росов“, член великокняжеской дружины (и, видимо, достаточно высокопоставленный, может быть, один из тех, чья подпись стоит в договоре 944 года), скандинав по происхождению, хорошо владевший и древнерусским языком» (некий «двуязычный рос», которому приписывается «описание сбора моноксил в Киеве и Витичеве, описание днепровских порогов и пути до острова Святого Эферия»); и, во-вторых, просто какой-то «русскоязычный информатор», сообщивший сведения о жизни росов, использованные в конце главы{330}. Любопытно, что авторы комментария не заметили или решили оставить без внимания вышеуказанный комментарий М. В. Бибикова в том же издании, правда к другой главе трактата, о том, что среди информаторов Константина Багрянородного был и некий «византийский купец», владевший не вполне верной информацией о русах, а также комментарий В. П. Шушарина (еще одна глава того же издания) о том, что информация императора кое-где отражает реалии полувековой давности, соответственно и источник этой информации у Константина свой – уже четвертый по счету. Чересчур сложным представляется и предположение о «двуязычном росе», который сыпал перед ромеями несколькими названиями одних и тех же днепровских порогов. Не проще ли предположить, что и по этому вопросу у Константина VII было несколько информаторов, в том числе и осевший в Киеве скандинав, считавший теперь себя «русом»? При этом он не обязательно был участником посольства 944 года. Напомню, что еще С. А. Гедеонов предполагал, что при составлении этой главы могли использоваться сведения, отражавшие реалии гораздо более раннего времени, еще до похода 941 года, когда Святослав сидел на княжении в «Немогарде»{331}. О том, что информаторов у Константина Багрянородного при написании 9-й главы было много, а сама информация накапливалась десятилетиями, можно судить и по сообщению о «крепости Киоава, называемой Самватас». Этот «Самватас» стал настоящей головоломкой для историков. Мы не будем углубляться в историю вопроса; ясно, что «Киоав» – это славянское название столицы русов, а «Самватас» выдает среди византийских информаторов какой-то восточный источник, возможно, хазарский. Под таким названием хазары могли знать Киев или одно из укрепленных поселений на киевских горах{332}.
Великий князь Святослав.
Великий князь Игорь, Портреты из «Титулярника» 1672 г. Есть предположение, что портреты князей в «Титулярнике» перепутаны местами.
Стены Константинополя.
Зверства русов по время похода на Византию. Миниатюра Радзивиловской летописи. XV в.
Орудия для метания греческого огня.
Судно, оснащенное греческим огнем.
Греки сжигают русский флот. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Древняя Русь в X веке.
Княгиня Ольга принимает древлянских послов. Миниатюра Радзивиловской летописи. В центре, в княжеской шапке, – князь Святослав (самое раннее изображение князя).
Прорись с княжеской печати Святослава (ныне утеряна).
Сражение с древлянами, Святослав начинает битву. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Император Константин VII Багрянородный, коронуемый Христом. Рельеф середины X в. Византия.
Крещение княгини Ольги. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Ольга и Святослав. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Реконструкция убранства вятичской женщины (из книги В. В. Седова «Славяне в раннем средневековье»).
Бронзовый светильник. Иран. IX-X вв. Найден в Гнёздове под Смоленском.
Битва Святослава с хазарами. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Святослав беседует с вятичскими старейшинами. Миниатюра Радзивиловской летописи.
Князь Святослав. Скульптор В. М. Клыков, Эскиз памятника, установленного в селе Холки Чермянского района Белгородской области. 2005 г.
Древнерусские мечи, найденные на месте предполагаемой гибели Святослава.
