Ирина Гуро - "Всем сердцем с вами". Клара Цеткин
Им лестно, что она говорит с ними так откровенно. Они расскажут об этой беседе своим товарищам. В кафе собираются понемногу его обычные посетители. Они прислушиваются к разговору седой женщины и группы мальчиков.
Беседа заканчивается неожиданно.
К беседующим протискивается толстяк в рабочей блузе и больших роговых очках.
— Товарищ Клара, мы так рады видеть тебя здесь. Она замечает удивление и растерянность на лицах парней.
— Вы даже не поняли, кто тут вас учит, как на свете жить? Хороши! — говорит им толстяк.
Парни переглядываются и шепчутся. Потом подходит тощий, Франц, и, насупясь, говорит:
— Фрау Цеткин, спасибо, что потратили на нас ваше дорогое время.
— А ваше будущее еще дороже, — отвечает Клара. Германия сегодня — какая она? Что можно ожидать от правительства, если президентом избран Пауль фон Гинденбург, престарелый вояка? А из Мюнхена доносятся все громче, все азартнее голоса оголтелых реваншистов и трубадуров национал-социалистской «революции»? Штурмовые отряды разрабатывают пышные ритуалы многолюдных демонстраций. Пока что демонстраций…
Рабочие готовы дать отпор: строятся в колонны «красных фронтовиков», организации самообороны. Тысячные толпы подымают сжатые кулаки с возгласом «Рот фронт!» на митингах в Люстгартене, в Веддинге и Нойкельне, где звучат голоса Вильгельма Пика и Эрнста Тельмана. Где бурно приветствуют «нашу Клару», волосы которой стали белыми, но дух все так же молод. И с тем же молодым запалом она зовет: подымайтесь против фашизма!
Клару Цеткин избрали председателем Исполнительного комитета МОПРа. Организация, носившая это короткое название, быстро ставшее известным, распространяла свое влияние на весь мир. Проникала за стены тюрем и поддерживала жизнь тысяч политических заключенных. Ей удавалось смягчить участь борцов революции, когда их настигала месть классового врага… Она подхватывала последние слова осужденного неправедным судом и делала их достоянием гласности. И принимала под свою заботливую руку вдов и сирот героев, павших жертвой белого террора. Иногда сила мирового общественного мнения останавливала топор, занесенный палачом, или разбивала кандалы осужденного на вечную каторгу.
«Красной помощью» называли эту организацию.
«Угнетенные сегодня — победители завтра» — так пророчески назвала Клара борцов, ставших жертвами классового врага, в своей книге о деятельности МОПРа. Работа МОПРа была многообразной. Иногда это было содействие в организации побега пролетарского борца из тюрьмы, иногда материальная помощь или забота о политических эмигрантах: тех, кому пришлось покинуть родину из-за преследований властей.
Советские люди горячо приняли к сердцу благородную задачу МОПРа. Очень трогательным и деятельным в этом движении за свободу пролетарских борцов было участие советских пионеров. Девочки и мальчики с красными пионерскими галстуками стучались в каждую дверь, собирая деньги на благородные цели. И часто от них можно было слышать не по-детски серьезные слова, показывающие, как глубоко укоренилось чувство международной солидарности.
…Клара проснулась рано и не сразу поняла, где она. Своим обостренным слухом она уловила скрежет кофейной мельницы, долетавший из кухни.
И сразу вспомнила: она в Берлине, в квартире друзей… И сегодня… Сегодня она снова взойдет по ступеням рейхстага. И множество ненавидящих глаз устремится на нее: нацисты получили огромное большинство на выборах. Магнаты промышленности не скупились на финансирование гитлеровской партии в избирательной кампании, а социальная демагогия была той лошадкой, на которой въехали в рейхстаг Геринг и прочие.
Клара радовалась тому, что сможет сказать им в лицо все. Хватило бы только физических сил.
Врачи в Москве запретили эту поездку. И друзья отговаривали ее. Но решение Клары было так органично, так естественно завершало дело ее последних лет…
Да, хватило бы только сил!
Под окнами небольшой сквер. Клара хочет посидеть в его тени. Подумать…
В этот дневной час под могучими старыми липами немного народа. Только дети с бабушками или няньками.
Толстый человек в просторном парусиновом пиджаке сидит на ближней скамье боком к Кларе. Старый человек. И очень грузный. Он следит за девочкой лет семи, которая бегает вокруг него, на ходу подбрасывая свое «диаболо». Но ей никак не удается поймать катушку за красный шнурок, туго натянутый между двумя деревянными ручками.
— Вот посмотри, как я это сделаю! — сказал старик и с неожиданной легкостью поднялся со скамьи. Он взял у девочки игрушку, с силой подбросил катушку натянутым шнурком и ловко принял ее обратно.
— Браво, дедушка! — закричала девочка. Старик улыбнулся, и теперь, когда он стоял к ней лицом и улыбка окрасила его заплывшие черты, Клара узнала его.
— Здравствуй, Гейнц! — позвала она его так просто, как будто они расстались только вчера.
— Боже мой! Клара! Какое счастье опять увидеть тебя! Сколько лет я встречал твое имя лишь на страницах газет…
— Причем чаще рядом с руганью! — засмеялась она.
— Нет, я не читаю грязной «коричневой» прессы…
— У тебя прелестная внучка! Как ее зовут?
— Клара. Мы с дочкой назвали ее Кларой. В твою честь. Моя дочка — коммунистка…
Клара молчит, растроганная. Потом она спрашивает:
— Как ты живешь, Гейнц?
— Я похоронил жену пять лет назад. А сыновей у меня отобрали «коричневые». Они ушли в эту банду. И я не хочу их знать.
— И ты поэтому уехал из Лейпцига? Из своего любимого Лейпцига?
— Да. Я не мог видеть все это. Я продал «Павлин» и живу с дочкой и ее семьей. Моя дочь тоже учительница. Как ты, Клара.
Они сидят под тенью липы, пока лучи солнца, подымающегося все выше, не достигают их. И Клара, вздыхая, говорит:
— Мне было очень отрадно встретить тебя, Гейнц, особенно сейчас. У меня трудный день сегодня.
До заседания оставалось уже немного времени. Зной все увеличивался. Два вентилятора мало облегчали его, а их жужжание раздражало Клару. Она попросила опустить жалюзи и зажечь настольную лампу. Ее мягкий свет не резал глаза.
«Что будет там?» — подумала Клара. Ей никак не удавалось восстановить в памяти, освещался ли зал дневным светом. При одном воспоминании о люстрах у нее закружилась голова.
Еще вчера она давала интервью журналистам. У репортеров буржуазных газет вытянулись лица, когда она отвечала на вопросы корреспондентов коммунистической прессы!
Почему она, слабая, после болезни, прибыла в Берлин? Потому что ее обязывал долг перед партией, перед миллионной армией антифашистских борцов, перед рабочими. Знает ли она о бешеной травле, поднятой против нее в фашистской прессе, об угрозах нарушить ее депутатскую неприкосновенность, вплоть до убийства? Да, все это она знает, но категорически отвергает всякие полицейские меры по личной ее охране.
