Елена Макарова - Движение образует форму
Недавно к нам в гости приехала женщина из Америки. До этого мы переписывались в интернете, у нее были проблемы с младшей дочкой. Сидим, беседуем. То, что она писала мне про младшую дочку, помню дословно. А вот то, что она была у нас в Иерусалиме, и, по ее словам, мы всю ночь проговорили, и ей было так неловко за то, что она отняла у меня столько времени, — не помню вообще. Ни ее, ни наших бесед.
Когда мы переселились в Хайфу, нас разыскала «старая знакомая». Ни имя, ни фамилия мне ничего не говорили. Я пригласила ее в гости. Она пришла с мужем. Оба не вызвали во мне даже смутных воспоминаний. Оказывается, они друзья Жанны и жили у нас в Иерусалиме десять дней.
— Может, я была в отъезде?
— Нет, ты была дома. Ты тогда еще работала в Музее Израиля и протаскивала нас туда без билетов.
Не записано — считай, пропало.
А на форуме и про собачку написано!
«Напротив меня — старый дом, облезлое окно, в нем старая игрушка типа собачки, на ночь хозяева убирают ее в комнату и затворяют окно, утром выставляют на воздух. Эта собачка такая трогательная, ей, наверное, лет сорок, не меньше. Будь здесь Манька, она бы ее точно нарисовала».
Собачку Маня нарисовала, как только мы сюда приехали.
Фонтаны Бернини
Где я, где Бернини? С чего мне пришло в голову дать второму курсу это задание? Наверное, захотелось чего-то, связанного с пластикой и архитектоникой пространства. По контрасту с предыдущей темой — «Предмет и состояние».
Всякое задание — это приглашение к размышлению. Как гадалкам, на самом деле, не нужны карты, так и мне, по большому счету, не столь уж важно, что именно задать.
Урок четвертый
На повестке дня — скульптура. Фонтаны Джованни Лоренцо Бернини.
Вот что он сказал сам о себе: «Я победил мрамор и сделал его гибким, как воск, и этим самым смог до известной степени объединить скульптуру с живописью».
А вот что я сочинила о нем в романе «Смех на руинах»:
«Боязнь пустоты одолевает Бернини.
Он заполняет Рим статуями и фонтанами, воздвигает колоннаду на площади перед собором Святого Петра, возводит церкви-двойняшки на Пьяцца-дель-Пополо. Он не отвоевывает Рим у предшественников, но одолевает пустоту, никем, кроме него, не видимую. Постройка собора Святого Петра была завершена задолго до Бернини. Собор устраивал всех, Бернини счел его пустышкой. Он взялся за пуповину. Выстроил под самым куполом бронзовый балдахин и с этой точки в течение многих лет, без всякого плана, одним эллиптическим движением выписывал иные пространства. Криволинейные волны носили его по храму, и там, где останавливался его взгляд, вырастали скульптуры. В финале этого грандиозного спектакля он ослепительным нимбом прорвался в небо, поток золотого света влился в апсиду, и весь собор наполнился светом и объемными светотенями.
Мрамор в руках Бернини — это мрамор, не шелк. Намеренно создавая впечатление реальности, он тем самым убивает к ней всякий интерес. Превосходно имитируя натуру, он не боготворит ее. Он возвращает ее на позицию, которую она занимала во времена эллинизма, когда вещи изображались не такими, как есть, но такими, как их воспринимал художник. Не объект, а образ. Бернини занимает ценность образа как подобия, утратившего прототип. Мифологический образ обретает реальность. После Бернини антитеза «реальность — воображение» теряет всякий смысл. Изображение реальности как таковой больше не является задачей искусства.
Пропасти сновидений наутро заполняются мраморными иллюзиями, изощренная техника помогает Бернини балансировать между реальностью и воображением. Сновидения принимают позу скульптур, превращаются в соборы и фонтаны, реальность, напротив, приобретает характер сновидений.
Бернини трансформирует центростремительное микеланджеловское движение в спиралевидное. Витые бронзовые опоры «балдахина» рождают вибрацию в центре собора, откуда она эллиптическим движением распространяется по всему приделу. Балдахин становится сценической площадкой театра, действие спектакля выходит за рамки сцены».
Биографию и произведения Джованни Лоренцо Бернини найдите в интернете.
Пожалуйста, посмотрите на фонтаны, выберите тот, что вам больше по душе, и вылепите его из глины.
Создайте вокруг фонтана особое пространство. Где он? На городской площади, в парке, перед зданием? Не обязательно, чтобы вокруг были стены Рима. В порядке абсурда, фонтан можно поместить и в деревню, но это так, для экстремалов.
Кто там гуляет вокруг? Если это площадь, можно сделать кафе, прогуливающихся людей — все, что захотите.
Желательно, чтобы можно было смотреть на фонтан и на все, что происходит вокруг, со всех сторон.
«Вечерком решила приступить к неприступному фонтану. Пыталась хотя бы определить, откуда ноги растут, а также руки и голова у главной фигуры. Это что-то типа заготовки, детали не прорабатывала, даже не представляю, как это делать, особенно голову. Нептун из скульптурного пластилина, я из него леплю второй раз.
Сегодня докупила пластилин, правда, цвет немного другой, думала продолжить — слепить осьминога, хотя хочется еще какое-нибудь тело человеческое слепить. Может, без осьминога и груды камней оставить?
По секрету всему свету: приятно, однако ж, лепить мужское тело!
…Я, наверное, сошла с ума, но я с ним разговариваю и люблю его очень, хоть и ростом он (измерила) всего 20 см. Девочки, Бернини создал настоящего мужчину, пусть он и Нептун, дотроньтесь до него! Пойду его будить, пора ему глаза открывать…»
«Ну и скорости у тебя, однако… Я себя чувствую «горячим эстонским парнем», убила вечер только на набор объема и приблизительное выстраивание позы, а у тебя уже готово, причем скорость не сказалась негативно на качестве (как это очень часто бывает). Очень здорово! Кстати, насчет потери формы, я вчера своему правую ногу мучила, вроде по пропорциям все сходилось, решила пригладить — и получилось, вроде он у меня в женских колготках, гладенький такой… На будущее сделала вывод: не заглаживать раньше времени».
Глядя на ваши натюрморты и скульптуры, подумала вот о чем: когда вы рисуете с натуры натюрморт, вы видите вещи с одной стороны. Если вы будете рисовать его с разных точек, те же вещи в их соотношении друг с другом и пространством будут выглядеть совсем иначе; я уже не говорю о том, что если вы будете рисовать сверху, то они будут выглядеть ну вовсе по-другому.
