Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2
Зима ужасно похожа на прошлогоднюю. Так же началась круто и устойчиво, внеся в конец навигации полный беспорядок в смысле остановки судов, где их застигли морозы. Только снегу мало, не как в прошлом году, а морозы сразу солидные: третьего дня 5 градусов, вчера 6, а сегодня уже 12.
† Вчера в московских газетах маленькая, маленькая заметочка: «В Севастополе скончался литератор Дорошевич». Это об великом, несравненном Власе Михайловиче Дорошевиче! Бедный Влас! Впрочем, «бедный» на время. Не может его имя пройти в русской жизни бесследным. История отведет ему не одну страницу, и будет время, пускай я его не дождусь, — когда вернут ему былую «дореволюционную» славу и прибавят к ней еще многое такое, о чем мы за три года последние не читали. Не мог он с талантом, столь схожим с Щедринским, сидеть «сложа руки». Писал он, и вероятно много. Писал и правдиво, и ядовито. И место его знаменитому праху не в Севастополе, а в Москве, в Даниловском монастыре, по соседству с Гоголем. Если не ошибаюсь, я видел его в последний раз в 1917 году, в каком-то театре. У него была актерская физиономия, а вместе с тем — московская, рыхлая, благодушная повадка. Москва его любила и чтила за его бойкое, меткое и оригинальное слово, прощая ему даже некоторые напраслины (так сказать, блудословие). Царство ему небесное!
† А сегодня вычитал сообщение о смерти в Петербурге заслуженной артистки Александровского театра Надежды Сергеевны Васильевой. Я видел ее последний раз в «На всякого мудреца довольно простоты», в роли Турусиной. Игра, достойная всяческих похвал. Но какая трагедия с этой смертью! В день ее кончины назначено было празднование ее пятидесятилетнего юбилея, и она явилась с утра на репетицию своего юбилейного спектакля (переделка гончаровского «Обрыва», роль бабушки) и на этой репетиции скончалась, не дожив до своей золотой свадьбы с театром каких-нибудь 5–6 часов. Вечная ей память!
17/30 октября. И сегодня мороз 12-градусный.
У Врангеля взяты Орешки и Бердянск. Чичерин послал ноту польскому правительству с укором в невыполнении условий перемирия, выразившемся в явной помощи поляков стратегическому положению войска Петлюры.
† В Афинах умер греческий король Александр.
Розничной продажи газет уже не существует. Рассылают их только по учреждениям, клубам и должностным лицам. Всем остальным смертным предоставляется читать их на стенах Москвы. Сейчас такое занятие в такой холодище такому вот индивидууму, как я, потерявшему зрение наполовину, — очень нелегкое, а потому мои «мемуары» поневоле делаются краткими. Всю газету не прочтешь, или не разберешь, и пока попадешь домой, многое забудешь из прочитанного, и записываешь тут только вспомнившееся.
20 окт./2 ноября. Морозы держатся, подпадало снежку, — совсем зима. Опять все с саночками. Дрова, мороженая картошка и т. д. (см. об этом прошлогоднюю запись).
У Врангеля взяты Перекоп, Федоровка, Мелитополь. Дела его, как видите, стали «хужее».
Чичерин опять пишет ноты Англии и Польше. Обвиняет их в помощи Петлюре, Жениховскому и Балаховичу.
21 окт./3 ноября. Советское правительство заявило державам Согласия формальный протест против присоединения Бессарабии к Румынии.
Сегодня потеплело: с утра только 2 гр. мороза, днем сыровато.
26 окт./9 ноября. Третьего дня, т. е. 7-го ноября, по случаю трехлетия советской власти объявлена амнистия преступникам, «не опасным» советскому режиму, и смягчение участи «опасным». Была праздничная выдача масла, яиц, конфет, пшеничной муки, папирос, но все это, конечно, в микроскопических дозах. В театрах и кинемо — бесплатные спектакли для «верноподданных» и для детей. На заводах и в клубах — митинги. Уличные стены пестрели многочисленными плакатами с прописными фразами о прелестях пролетарской республики. Большинство рисунков для плакатов исполнено, как видится, бывшими художниками «Сатирикона», «Пулемета», «Будильника» и т. п. журналов. Вот и все, чем было отмечено это очередное торжество. Ни уличных украшений, ни иллюминации, ни процессий — на этот раз почему-то не было.
Америка выбрала нового президента — республиканца Гардинга.
За эти дни погода ровная, холодная, в пределах пяти градусов, снега мало.
Яйца 320 р. шт., молоко 700 р. кр., валенки 50.000 р., мыло кокосовое 7.000 р.ф., белая мука дошла до 60.000 р. за п., керосин до 800 р. ф. За дрова платят с доставкой на квартиру 60.000 р., за погонную сажень.
В жизни, в газетах, в учреждениях и вообще в Москве — стало страшно скучно. Многие только и мечтают о том, чтобы что-нибудь «случилось». Вроде барышни Островского: «Хоть бы пожар!» На многих улицах идет разрушение старых каменных домов, и это немного развлекает скучающих москвичей. Стоят целыми толпами против какой-нибудь стены, подготовленной к падению, и спрашивают друг друга: отчего же все только ломают, рушат, портят, и находят для этого потребное количество рабочей силы. А когда же будут строить, чинить и т. д.?
1/14 ноября. Стоявшая несколько дней оттепель изъела весь снег, лежавший на крышах и улицах. Сегодня слегка подморозило.
В Мозырском районе успехи «банд» Балаховича; так что самый Мозырь красными оставлен. Зато они забрались уже на Крымский полуостров и выбивают Врангеля шаг за шагом из его укрепленных позиций.
«Наркомендель» Чичерин обратился к венгерскому правительству с нотой, что советское правительство взволновано опасностью, угрожающей бывшим народным комиссарам венгерской советской республики, и напоминает, что судьба венгерских офицеров, находящихся в концентрационных лагерях России, как заложников, «неразрывно связана с судьбою народных комиссаров».
И еще нота… Англии. Подчеркивая, что переговоры о торговых сношениях с ней длятся уже без толка десять месяцев, Чичерин требует категорического ответа, а не то, мол…, но что именно — не договаривает.
Грузия в намерении освободить от большевиков Азербайджан с его нефтепромышленностью будто бы подготавливает восстание северо-кавказских горцев и кубанского казачества против большевиков.
В Монголию отправлены советские войска, будто бы для окончательного уничтожения «банд Семенова», о чем Чичерин доводит своей нотой до сведения китайского правительства.
Вчера специально ходил к приятелю В. Л. Овсяному (2 ч. 5 мин. хода из центра города), чтобы попить и поесть на его «проводах» в Киевскую губ. на новую службу. Тароватый хозяин созвал на проводы 25 человек и «поставил» им 22 бутылки водки, что по нынешним временам стоит чуть не полмиллиона рублей. А закуска: баранина, курица, кулебяки, селедки, салаты, — это тоже пахнет сотней тысяч. Вот во что обходятся даже такие по-прежнему незатейливые пирушки!
