Д. Дандуров - Шота Руставели
Автандил – человек своей эпохи. Мы видим, как он переносит свой вынужденный флирт с Фатман.
Этот жизнерадостный «любовник», как он себя называет, видит в случившемся только комическую сторону и дальше не задумывается.
В конце концов он не просто приволокнулся за праздной женщиной, у него есть своя цель, ради достижения которой он готов на все.
Предаваясь размышленьям, так он думал с осужденьем.
И с таким он был решеньем: «Можешь мне лишь ты помочь.
Если в путь пойду, ищу я ту, кем друг горит, тоскуя,
Чтоб найти, все совершу я. И другие мысли – прочь».
Когда он увидел, что отверженный любовник той же Фатман может разрушить все его планы, он, не долго думая, убивает его и без чувства раскаяния или угрызений совести продолжает свою связь и свои поиски.
Его юмор вытекает из существа отношения Автандила к жизни.
Его обращение ко всем любовникам – своего рода «декларация любви» – не выходит из рамок того, что было принято в обществе, которое описывает Шота: «Вы, любовники, не оглашайте своей любви. Сегодня одну, а завтра другую, но терпеливо переносите разлуку». Так Шота вскрывает образ своего героя. Основная его черта – способность поставить перед собой серьезную цель и достигать ее любой ценой. Этому автор посвящает много строк своей поэмы. Автандил вступил в связь против воли, убил человека, который мог бы повредить, покинул армию и три года обманывал царя. Набирается столько отрицательных фактов, что невольно встает вопрос: подлинно ли он герой и рыцарь, верный своему другу Тариелю? В том-то и все значение этих фактов, что они еще больше, еще ярче оттеняют, на что способен Автандил ради своего друга. Он считает, что слишком высоки цели, к которым стремятся он и его друг, и в том, что он делает, нет ничего предосудительного. Шота изображает в своей поэме политическую борьбу. И он знает прекрасно, что в его время политика и мораль не всегда уживались между собой мирно.
Чем об'яснить, что образ Автандила воспринимается как положительный? Приемами ли автора, незаметно располагающего читателя в пользу Автандила, или в нем имеется такая черта, которая сама по себе привлекает к нему симпатии? Секрет здесь в облике самого Автандила. Чувствуется, что он попал в несвойственную ему сферу политической борьбы, что натура его в основном созерцательная. Это – художник, который воспринимает окружающий мир и происходящие события для претворения их в художественные образы. Но уже втянутый в сферу этой борьбы он руководствуется одним чувством – верностью Тариелю.
Нельзя упускать из виду и те характерные особенности, которые переживала Грузия в связи с развитием феодализма, связанного с институтом вассалитета и ленной зависимости. Историзм, поданный Шотой в таких выпуклых и выразительных красках, – историзм не только личного порядка. Верность дружбе – социальное качество, возникшее и развившееся в феодальном обществе, и потому проникнута им вся поэма.
Перейдем к не менее значительному персонажу эпохи и поэмы – царице Тамаре. Она изображена Шотой в лице двух героинь – Тинатин и Нестан-Дареджан. История сохранила нам образ царицы Тамары не только как дальновидной и мудрой правительницы, возвеличившей Грузию до степени крупнейшей и могущественной державы древности, но и как образец женщины огромной нравственной высоты. О Тамаре в народе сложились предания, рисующие ее женщиной, чуждой женских слабостей и пороков. Эти предания имеют для нас важное значение: они дают критерий для проверки, соответствует ли образ Тамары, оставленный нам Шотой, той Тамаре, которую сохранила история и народный эпос.
И надо сказать, что Тамара в изображении Шоты и Тамара летописей – две разные женщины. Но нужно внести еще некоторую поправку. Тамара в самой поэме не похожа на Тамару вступительных строф к «Вепхис ткаосани», написанных позднее. В самой поэме Шота изображает Тамару как-то сдержанно, об'ективно; он сообщает факты, но не дает своего отношения к ним.
Иначе отнесся к Тамаре Шота во вступительных строфах поэмы. Здесь он дает высокий образец любви к женщине, тот образец, который не уступает феодальному Западу с его трубадурами и преклонением перед женщиной. Но здесь же он дает ей определение, которое для нас должно быть решающим при выяснении всего облика Тамары. Он называет ее «уцкало вита джихиа» – «безжалостная как зверь».
Шота описал с поразительным мастерством картину убийства «жениха». Почему же летописцы ничего не говорят об этом? Ведь о смерти Демны они упоминают. Что же мешает им прямо указать, что убил его Сослан? Если бы они назвали Сослана, напрашивался бы вывод, что Тамара – его будущая жена – была причастна к убийству Демны. Надо было выгородить Тамару, представить ее свету, как символ независимой, могущественной Грузии. В отношении же того, в ком воплотилось все передовое и лучшее, что имела грузинская нация при Тамаре, – в отношении Руставели летописцы нашли простой выход – они вычеркнули его из истории Грузии. Не потому ли, что летописцы прекрасно понимали значение великой поэмы Руставели, в которой он вскрывал интимную сторону убийства, называя всех причастных к нему лиц. Они и мысли не допускали, чтобы эти две фигуры – Тамара и Руставели – перешли вместе в историю, ибо Руставели в их глазах развенчивал Тамару.
Действительно, Шота разрушает образ Тамары, который оставили летописи. Шота пишет, что виновником убийства «жениха» была царевна. Летописцы указывают, что за все свое царствование Тамара не подписала ни одного смертного приговора. В Грузии конца XII века, если верить летописцам, был чуть ли не матриархат, и царица Тамара правила своим народом на основе любви и милосердия. По летописям выходит, что те войны, которые велись Грузией с окружавшими ее народами, и победы, которые покрыли славой царствование Тамары, дались не оружием и кровью, а примерами любви и словами убеждения.
Надо оставить наивные ламентации летописей о Тамаре, если мы хотим стоять на реальной исторической почве. Летописи писались в тиши монастырей, и авторы их не столько отображали происходившие события, сколько морализировали по поводу них. Они имели свои счеты и с Тамарой и с Руставели, и поэтому летописи не могут служить для нас об'ективным историческим источником в разбираемом вопросе.
С большим доверием, вернее, с полным доверием мы должны отнестись к такому источнику, как «Вепхис ткаосани». Это – первоклассный исторический памятник для выяснения истинного лица Тамары, и у нас нет других памятников равного ему значения.
Итак, как совершилось убийство «жениха» – царевича Демны, о котором летописи хранят молчание? Выше уже излагались, по рассказу Тариеля, обстоятельства этого убийства; не должно быть сомнения, что Сослан убил Демну по подговору Тамары. Но это не все. Нельзя возлагать вину за это убийство только на них двоих. Недаром в поэме Шота отмечает, что царь заподозрил в подстрекательстве и свою сестру. Георгий III, несомненно, хорошо знал всю обстановку политической борьбы и жизнь своей семьи. Поэтому, узнав об убийстве, он мог сразу распознать инициатора – свою сестру Русудан.
