Вернер Альбринг - Городомля. Немецкие исследователи ракет в России
У нас на острове любители такого купания находили тихие бухты на озере и уединенные места в лесу. Помню, как однажды теплым днем после службы мы с Гельмутом Фризером шли по узкой тропинке среди густо стоящих сосен. Наши жены наслаждались солнечным днем и загорали. Мы с ними договорились встретиться и остановились в условленном месте, оглянулись вокруг и никого не увидели. А потом услышали радостный смех. Там стояли две амазонки. Каждая почти прислонилась к большой сосне. И светло-загорелая кожа стоящих неподвижно женщин прекрасно маскировалась под освещенный ствол сосны.
В последнее лето нам с Гертруд однажды вдруг захотелось переночевать в палатке в лесу. Мы смастерили маленькую палатку из подручного материала: палок от метелок, простыней, вход сделали из голубого материала, который Гертруд сама скроила и сшила, — и поставили ее в лесу. А затем вечером пригласили Ильзу и Гельмута Фризера на бокал красного вина. В светлую летнюю ночь, мы проводили друзей, а рядом с нами, будто изящно нарисованные или филигранно вырезанные стояли на фоне ясного неба ели, ночные птицы из кустов щебетали свои песни и заливались на все лады, и мы чувствовали себя совершенно счастливыми.
Рано утром мы разобрали палатку, сложили все вещи и постарались незаметно вернуться домой, так как большинство жителей Гордомли, узнав о нашей проделке, сочли бы ее полным безрассудством. Мы вернулись достаточно рано, и Гертруд еще сумела успеть на утреннюю зарядку. В летнее время регулярно рано утром до завтрака Гертруд выбегала из дома в спортивной форме. С группой девушек и женщин она спешила на зарядку на брусьях, установленных на близлежащей опушке леса. Их соорудил один наш коллега для спортивных занятий своего сына.
Кроме спорта важную роль в нашей жизни занимало искусство. Еще в самом начале нашего пребывания на острове, в самую первую зиму, когда мы только-только обставили свои маленькие квартиры и запасли достаточно дров для печки, семья Фризеров, жившая над нами, однажды пригласила нас на камерный концерт. Инициатор мероприятия Гельмут Фризер, играл на виолончели, доктор Райхарт, будущий профессор Берлинского университета, — на скрипке, за пианино сидел господин Шмидель. Послушать музыку пришло очень много гостей, и квартира для такого множества народу была тесной. Этот концерт придал нам всем мужества. Гости слушали музыку Шуберта и Бетховена. Мы поняли, что, несмотря на островное одиночество, мы не должны чувствовать себя отстраненными от сокровищ культуры. Но по сравнению с современными жителями большого города, которым нужно только купить входной билет, а во всем остальном можно оставаться пассивными, мы должны были сами создавать духовный и артистический мир вокруг себя.
Камерные концерты организовывались жителями острова все годы нашего пребывания там. Летом — на лесной сцене, естественном амфитеатре, зимой — в клубе, в зале ресторана. В летнее время играл квартет, в котором теперь принимал участие и Брачер, время от времени после работы проводились репетиции на балконе Фризеров, и музыка звучала к всеобщему удовольствию проходящих мимо. Вообще, островитяне должны быть особенно благодарны инициативности Гельмута Фризера. Наряду с камерным квартетом он организовал женский хор, и Гертруд с Лидди тоже пели в нем. Хор пел многоголосые произведения старых мастеров. Первый свой общественный концерт он дал однажды летом под открытым небом. Чуть позже, теплым осенним вечером, на свободной площадке перед зданием института хор спел «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. В другой раз, в большом зале клуба была слышна ария Сенты, и хор исполнял песню прях из оперы Вагнера «Летучий голландец». Жена господина Вольфа была оперной певицей и пела арию Сенты, господин Шмидель за роялем изображал большой Вагнеровский оркестр, за дирижерским пультом стоял сам Гельмут Фризер. Профессор Шютц, руководитель сектора механики и его сотрудник, доктор Шмидт, пригласили нас однажды на литературно-музыкальное представление. В программе стояла «Свадьба Фигаро». Господин Шмидт рассказал о возникновении драмы Бомарше в канун французской революции, госпожа Вольф спела арии из оперы Моцарта.
Господин Клозе организовал совместный хор из поющих женщин и мужчин. Этот хор пел на свадьбе моей невестки Лидии и господина Конрада. Молодые люди сблизились, и не было никаких препятствий к их свадьбе. Но тогда еще не было ясно, смогут ли они зарегистрировать свой брак официально. С 1945 по 1949 годы в Германии еще не существовало центрального правительства, и в Советском Союзе не было немецких консульских представительств. Мы стали искать другую возможность. Некоторые из нас предположили, что немецкий коллектив на острове можно было бы приравнять к пассажирам морского корабля. Капитан корабля мог бы выступить в роли служащего загса и зарегистрировать брак. В качестве капитана мы выдвинули старейшего профессора Вальтера Пауера. Но он скромно предложил более приземленный вариант. Исполняющие обязанности свидетелей господин Шварц, господин Кирхнер, представитель администрации Греттруп и я — все мы вместе с господином Пауером зарегистрировали волеизъявление желающих вступить в брак. Наше свидетельство подтверждало заключение брака с последующей регистрацией при первой же возможности в немецком загсе. Для островитян, несмотря на такую осторожную формулировку, брак считался свершившимся. И это было признано через год сначала в соответствующем учреждении областного города Осташкова, а затем в Германии — с датой заключения брака в Городомле. На вечернем пиршестве в нашей квартире моя жена и я выступали как родители невесты. На Лидди было свадебное платье и фата. Господин Фризер одолжил мне свой фрак. Математик Вернер Мюллер, толстый Мюллер, который был уже однажды женат, подарил молодым людям золотые кольца. И, наконец, подарок молодым от хора и его дирижера — исполнение хором «Проснись» из оперы Вагнера «Нюрбергские Майстерзингеры».
Но в Городомле играли не только классику. Коллеги организовали и танцевальную капеллу, которая играла в клубе. И эта легкая муза также окрыляла островитян. Уже летом 1947 года состоялись два вечера неплохого варьете с клоунами, певцами, музыкой на губной гармошке, фокусниками и даже укротителями лошадей, которые тоже нашлись в островном коллективе.
Приближался пятый день рождения нашей дочки Катрин. Я вспомнил, как много радости в детстве доставляли мне стихи и рисунки Генриха Гоффмана «Растрепанный Петер». Эту книгу в Городомле я купить не мог, но Гертруд, Лидди и я вспомнили многие стихи и записали их. Особенная прелесть книги состояла в ее пестрых картинках. И я попытался их нарисовать по памяти.
