Сергей Михеенков - Конев. Солдатский Маршал
Никакого плана перевозки, никакого графика погрузки и движения. Конев знал, чем это могло закончиться. Но приказ есть приказ. Война рушила все правила, планы и расчёты.
В первые эшелоны Конев приказал погрузить управления дивизий, средства обеспечения, тыловые части. Главные силы пришлось отправлять к месту назначения по мере их подхода к станциям погрузок. Станциями погрузок были определены: Золотоноша, Дарница, Фастов. Немецкая авиация, следя за движением эшелонов, тут же накинулась на эти коммуникационные узлы, стараясь их разрушить и, таким образом, парализовать движение по железной дороге. Состав, в котором находилось полевое управление 19-й армии и сам командующий, тоже был обстрелян парой истребителей. Произошло это на станции Рудня. К счастью, всё обошлось благополучно. Зенитки, установленные на открытых платформах, открыли ураганный огонь, и «мессершмитты» ушли.
Как только головные эшелоны закончили разгрузку, Конев отдал приказ начальнику штаба Рубцову выдвинуть полевое управление в район леса близ станции Рудня, а сам направился разыскивать штаб Западного фронта. Ясности не было. Где противник? Какой рубеж занимать дивизиям армии? Какая задача определена 19-й армии? Где соседи справа и слева?
Такой войны ни в штабах, ни в окопах не ожидали.
Глава одиннадцатая.
ВИТЕБСК. ИЮЛЬ 1941-го
Ранним утром 9 июля 1941 года две штабные машины выехали из дачного посёлка Гнездово, что в нескольких километрах от Смоленска. Какое-то время они пробирались просёлком, маскируясь в зарослях придорожных ракит. Наконец, выехали на шоссе, миновали небольшой лес и помчались в сторону Витебска. В головной ЗИС-101 сидел генерал-лейтенант Конев.
Он прислушивался к дальним раскатам артиллерийской канонады, которая подкатывалась к городу с запада и северо-запада, и перебирал в памяти то, что увидел вчера и сегодня в Смоленске и в штабе фронта. Адъютант Лобов, сидевший рядом с водителем, время от времени беспокойно поглядывал в окно, щурился в прозрачную, будто умытую, синеву неба, ещё прохладную, пронизанную свежестью минувшей ночи, ловил в зеркало заднего обзора идущую следом машину командующего артиллерией генерала Камеры[25].
Судя по тому, что противник активизировался на Витебском и Оршанском направлениях, размышлял Конев, судьба «котлов» под Белостоком и Минском[26] решена. Тимошенко, конечно же, понимает всю сложность положения. Несколько часов назад в одной из просторных дач пригородного посёлка Гнездово, которую приспособили под штаб фронта, командующий войсками Западного фронта чётко и лаконично изложил задачу для 19-й армии:
— Соберите всё, что имеется под рукой, товарищ Конев, и отбросьте немедленно противника от Витебска. За Двину. С подходом армии организуйте устойчивую оборону в междуречье Западной Двины и Днепра. Вот здесь. — Тимошенко указал на карте полосу обороны, которую должна занять и в короткие сроки укрепить 19-я армия.
— У меня и дивизии-то нет, товарищ маршал, поэтому… Тимошенко поднял на командарма тяжёлый взгляд и сказал:
— Знаю. Одновременно подумайте, как лучше разгромить соединения Тридцать девятого корпуса немцев.
Приказ есть приказ. Спорить бессмысленно.
— Так точно, товарищ маршал, подумаю.
— И не только думайте, но и действуйте. Не теряйте времени. Ситуация на фронте меняется быстро. — И Тимошенко кивнул на запад, где не утихала ни на минуту канонада.
В приказе, полученном в штабе фронта, говорилось: «Развёртывание и сосредоточение соединений произвести в Яновичи, Добромысль, Турово, Малиновка не позднее 5 июля»{1}.
В Смоленске всю ночь полыхали пожары. Немецкие самолёты непрерывно бомбили железнодорожную станцию и другие объекты. Пожарные команды и бригады добровольцев тушили дома, заводские цеха, разбирали завалы, вытаскивали тела погибших — в основном детей и женщин.
На фронте дела складывались хуже некуда. Немцы, думал Конев, по всей вероятности, прервали оперативную паузу: «котлы» под Белостоком и Минском, возможно, уже ликвидированы, так что немецкие танки не сегодня завтра будут здесь.
19-й армии предстояло схватиться с XXXIX корпусом. Конев вспомнил очертания линии фронта, обозначенной на карте маршала синими и красными стрелками, и вдруг понял, что немцы, скорее всего, намереваются создать в треугольнике Витебск—Орша—Смоленск очередной «котёл». Вот в него-то и может угодить группировка армий резерва Ставки: 20-я, 21-я, 22-я и его 19-я.
После разговора с командующим фронтом он зашёл в оперативный отдел штаба Западного направления, где ему более подробно обрисовали картину на участке фронта, который передавался 19-й армии. Оборону под Витебском пока удерживал 26-й механизированный корпус. Но Конев знал, что, как только займут оборону его дивизии, корпус будет отведён в тыл, в резерв Ставки. Так что оставалось надеяться только на себя. В оперативном отделе его предупредили, что в пути необходимо соблюдать осторожность, немецкие самолёты патрулируют шоссе. И он подумал: шоссе в нашем ближнем тылу, а патрулирует его авиация противника… Многое было странным в этой войне, выходило за рамки той теории, которой они, от рядового бойца до генерала РККА, к тому времени владели, как им казалось, в совершенстве. Объяснение этому предстояло искать здесь, в полях под Витебском.
Теперь он смотрел в мутноватое окно своего ЗИСа, перебирал в мыслях номера дивизий, прикидывал, сколько времени понадобится для того, чтобы все 360 эшелонов с его 19-й армией смогли прибыть на место, разгрузиться и развернуться в боевой порядок. Пока прибыли 130…
— Воздух! — неожиданно прервал его мысли адъютант.
Водитель стал притормаживать, видимо, рассчитывая успеть развернуться и укрыться в лесу
В своих мемуарах И.С. Конев рассказал об этом эпизоде так: «На командном пункте фронта я пробыл примерно около часа, а затем выехал двумя машинами в Витебск. Я — впереди, на ЗИС-101, за мной — командующий артиллерией генерал Камера. Как только мы выехали из леса на шоссе Смоленск-Витебск, нас сразу атаковала пятёрка “хейнкелей”. Они патрулировали шоссе. Я, шофёр Яковенко и адъютант Лобов едва успели выскочить в кювет, как вспыхнула и взорвалась машина. Все пожитки, походное обмундирование и снаряжение тут же сгорели. Видя, что самолёты противника делают второй заход, я сделал перебежку и залёг в кювете. Утро было замечательное, солнечное, раннее. Видимость изумительная. На зелёном фоне генеральские шевроны и красные лампасы были отчётливо видны. Самолёты сделали пике, пошли на новый заход…
![Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/241492/241492.jpg)
