Евгений Биневич - Евгений Шварц. Хроника жизни
Неожиданно им пришла помощь из столицы. Война, разруха, голод привели многих на спокойный, «хлебный» юг. Под свою опеку молодой театр взял Михаил Фабианович Гнесин. Как и в студии на Троицкой или в студии на Бородинской, он учил начинающих артистов распознавать ритм и музыкальную суть слов, учил музыкальному чтению в драме. Потом, уже в Петрограде, Михаил Кузмин напишет о них: «Прежде всего мы услышали почти идеальную читку стихов, которые вообще у нас (т. е. в Петрограде! — Е. Б.) читать не умеют». Он же написал и музыку к «Незнакомке». К тому же знаменитая Ольга Азаровская занималась с ними речью.
2 декабря 1917 г. Ростов заняли калединцы. Но студийцев перемена власти в городе затронула мало. Они готовились к премьере, которую сыграли 4 января 1918 г. Постановка П. Вейсбрема, оформил спектакль молодой местный художник Дмитрий Федоров, по эскизам которого Павел Питум изготовил декорации. Заглавную роль исполнила жена художника, пианистка Ксения Федорова, «молодая, пышная, с большими глазами, — рассказывал через много лет Рафаил Холодов, — в ней была какая-то загадочность. Благодаря этой загадочности Павлик и взял её на эту роль. Больше на сцене она не выступала». В роли Поэта выступил местный поэт Яков Шацман; Звездочет — Павел Слиозберг, позже принявший псевдоним Боратынский.
Живший тогда в Ростове К. К. Кузьмин-Караваев (К. Тверской) в письме к Любови Блок сообщил об этом спектакле. Она показала письмо мужу. 22 января Блок записал: «Кузьмин-Караваев пишет Любе, что в Ростове н/Д представляли «Незнакомку» под руководством Гнесина. «Бедный Александр Александрович»».
И вот теперь они репетируют «Пир во время чумы». Минимум мизансцен. Все внимание зрителей должно быть сосредоточено на слове Пушкина. Сюда-то и пришли Антон и Евгений Шварцы. Уже в фойе они услышали:
— Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом, —
гневался один голос. И сразу вступало несколько:
— Он мастерски об аде говорит,
Ступай, старик! Ступай своей дорогой…
— Нет, нет, не то! Чума до вас может добраться в любую минуту! Терять вам уже нечего. Скучно, скучно вы говорите! Давайте сначала!
— Это Вейсбрем, — сказал Антон. — Может, войдем?..
— Давай, — согласился Евгений.
Они потихоньку приоткрыли дверь и протиснулись в зал. Темно, и только тускло светится сцена. За длинным столом, занимающим почти всю авансцену, сидят участники репетиции «Пира во время чумы» — гуляки.
Вновь прибывших заметили. И со сцены, и режиссер. Они обменялись кивками. Но репетиция не прервалась.
Начинает Молодой человек:
— Почтенный председатель! Я напомню
О человеке, очень нам знакомом…
Когда репетиция доходит до сцены выхода Священника, Вейсбрем говорит:
— А теперь попрошу вас, Тоня, прочтите стихи Священника.
И Антон Шварц поднимается из зала на сцену. Он держится преувеличенно спокойно. Его глубокий, бархатный баритон звучит мягко и красиво:
— Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Сцена закончена.
— Спасибо. А теперь прошу вас, Женя.
Второй — Евгений Шварц — выходит на сцену с несколько неестественно поднятой головой, очень худощавый, потирает руки, которые слегка дрожат. Волнение помогает ему сразу включиться в образ Священника. И вот уже его большие серые глаза с ужасом смотрят на гуляк и повес: «Безумный пир, безбожные безумцы…» Его голос не так красив, как у Антона, но гнева и темперамента в нем, пожалуй, больше.
Репетиция закончена.
— Познакомьтесь, друзья, — говорит Вейсбрем, — это Антон и Евгений Шварцы. Кажется, двоюродные.
Девицы уставились на братьев.
— Да, — смущается Антон.
Домой шли все вместе. Быстро нашлась общая тема для разговора. Как-то сразу Шварцы привились в новом коллективе.
Приближалась премьера, а исполнительница Мери, Ганя Халайджиева, неожиданно заболела и боялась, что не вылечится, и от этого разболевалась ещё пуще. Навестить её пришел Женя. Он уселся на подоконник и тихонько стал рассказывать:
— У мальчика в лет шесть-семь умерла любимая мать. Остался он с отцом, доброй бабушкой и злой мачехой. Но отец уходил на работу, бабушка куда-то уехала, и он, днём, обиженный мачехой, шептал по вечерам про свои обиды небольшой подушке, наволочку которой вышивала его мать. Мальчику казалось, что подушка умеет слушать и понимать его и, главное, утешать, обнадеживать, что вот вырастит он умным, сильным, добрым и что скоро вернется бабушка. И он засыпал успокоенный и счастливый. Но как-то раз, в сердцах, мачеха отняла у мальчика подушку и вышвырнула её в окно. А за окном был сад, под окнами пролегала канавка, и подушка упала в неё. Мальчику было строго-настрого запрещено приносить подушку в дом, и теперь он только видел сверху, из окна, как она мокнет под осенними дождями, как засыпают её летящие с деревьев листья. А весной вошла в комнату дворничиха, тетя Нюша, и громко сказала: «Сереженька, вот подушечку, вашу пропажу, верно, в окно выронили, я в канавке подобрала, по наволочке узнала — мама твоя вышивала, мне рисунок показывала. Я подушечку высушила, наволочку выстирала и тебе принесла. Береги материну память, сынок». И тетя Нюша ушла. А мальчик спрятал подушку. И в ту же ночь приснилось ему, что не будь тети Нюши, все равно пришла бы к нему на своих ножках подушка. Они специально для этого выросли бы у неё. Она на своих ножках и пришла бы… А утром, проснувшись, он увидел — приехала бабушка. И скоро увезла его с собой. В поезде он пытался рассказать ей про подушкины ноги, а она смеялась в ответ. Хлопотала о чем-то, просила проводника принести чаю с лимоном, дала ему конфет и, подтолкнув к окну, сказала: «Гляди, вон оно». И он увидел море, увидел впервые. Оно, такое огромное, голубое, сверкало на солнце…
Это была первая шварцевская сказка, что услышала Гаянэ Николаевна. «А сколько их было потом!..». Вот оно — доказательство «влияния искусства на жизнь». После Жениного посещения актриса стала быстро поправляться.
Премьера состоялась 2(15) декабря 1918 года, но ни Антон, ни Евгений Священника в «Пире» не исполняли, они находились среди пирующих. Спектакль был сборным, состоял из различных пьес и назывался «Вечер Сценических Опытов». Первыми актерскими работами Шварцев стали: Евгения — Первый человек в незаконченной драме О. Уайльда «Женщина, увешанная драгоценностями» и одна из масок в сцене из «Маскарада» М. Лермонтова: Антона — Арбенин и Второй человек в «Женщине». Ставил «Вечер» П. Вейсбрем, художник Д. Федоров, музыка С. Клячко.
