Нина Демурова - Льюис Кэрролл
Вступление доктора Лидделла в должность было ознаменовано торжественным приемом в ректорской резиденции. Лидделл на свою часть гонорара за издание «Лексикона греческого языка» перестроил ее, украсив величественной дубовой лестницей, ведущей из холла на верхние этажи. Лестница была закончена в начале 1856 года; на перилах площадок установлены резные львы из фамильного герба Лидделлов (их убрал один из его преемников). В феврале ректор писал своей матушке: «Работы по дому почти полностью закончены, так что нам остается лишь приятная обязанность показать его друзьям — и оплатить счета». Вскоре лестница стала одной из достопримечательностей колледжа и тут же получила название «Лексиконовая» (Lexicon Staircase). На прием в обновленную резиденцию были приглашены члены Крайст Чёрч — каноники, профессора, лекторы, тьюторы, стипендиаты; гостей было так много, что пришлось проводить мероприятие в два дня (Чарлз получил приглашение на второй день). По случаю торжества прием сопровождался концертом. Такое происходило в Крайст Чёрч впервые, и многих смутило это новшество.
По случаю назначения нового ректора Чарлз получил звание магистра, которое в Крайст Чёрч обычно присваивалось не ранее чем через семь лет по зачислении в колледж. Подводя, по обыкновению многих викторианцев, итоги завершавшегося 1855 года, он записал в дневнике: «Последний вечер уходящего года я коротаю в одиночестве; близится полночь. Это был год, чрезвычайно богатый событиями: я начал его бедным бакалавром без определенных планов и надежд, а кончаю магистром и преподавателем Крайст Чёрч с годовым доходом свыше 300 фунтов, обеспеченным, благодарение Господу, еще на несколько лет преподаванием математики. Великие милости, большие поражения, потерянное время, талант без приложения — таков был уходящий год».
Обратим внимание на четкость формулировок: молодой магистр не проявляет склонности к почиванию на лаврах (хотя и имеет для этого основания) и не делает себе скидок. Запомним слова «талант без приложения». Пройдет немного лет — и талант найдет себе приложение, неожиданное для его обладателя.
Последующие годы принесли молодому дону немало забот. Младший брат Эдвин учился в Регби, и Чарлз часто его навещал — возможно, хотел оградить, насколько это было в его силах, от неприятностей, которые ему самому пришлось пережить в этом заведении. Два других брата, Уилфред и Скеффингтон, стали студентами Крайст Чёрч. Уилфред обладал блестящими способностями, учеба давалась ему легко, и он спокойно сдавал все экзамены, а вот у Скеффингтона то и дело возникали проблемы. Чарлз терпеливо готовил его к предварительному экзамену, который предстояло сдать для того, чтобы быть допущенным к экзаменам на получение степени. Скеффингтон дважды терпел неудачу, однако отец и старший брат всячески ободряли его. В конце концов в 1859 году он получил степень бакалавра, и в этом, несомненно, была огромная заслуга Чарлза. С Уилфредом у старшего брата также было немало трудностей: тот желал следовать далеко не всем правилам колледжа, а лишь некоторым, по собственному выбору. Приходилось вести с ним долгие беседы, чтобы убедить подчиняться обязательным для всех принципам.
Несмотря на незаурядные способности, Уилфред не пожелал стать, подобно братьям, священнослужителем или ученым. Он любил деревенскую жизнь и стал управляющим поместьем и бизнесменом. В дальнейшем, как отмечают биографы, его доходы значительно превышали доходы братьев.
Назначение Лидделла ректором Крайст Чёрч способствовало укреплению связей колледжа с королевской семьей. В октябре 1859 года принц Уэльский стал студентом Крайст Чёрч и поселился в Оксфорде. Одним из его тьюторов стал Робинсон Дакворт, друг Чарлза, который позже примет участие в знаменитой речной прогулке с девочками Лидделл. Чарлзу, конечно, хотелось сделать фотопортрет принца, но получить согласие его высочества, как он ни старался, не удавалось. Впрочем, он не терял надежды.
Двенадцатого декабря 1860 года Крайст Чёрч неожиданно посетила королева. Все были крайне удивлены, так как о визите никто в колледже не был предупрежден. Ее сопровождали принцесса Алиса с принцем Гессен-Дармштадтским, с которым она была помолвлена, принц Уэльский, принц Альфред и свита. Они зашли в Холл, мельком взглянули на украшавшие его картины, о которых рассказывал им ректор, а затем направились в библиотеку и собор. В письме родным, сохранившемся лишь частично, Чарлз подробно описывает высочайший визит: «Я впервые видел королеву так близко, к тому же не сидящей, а стоящей. Я был поражен, обнаружив, как она мала ростом (чтобы не сказать: до чего полна), и — при всей моей преданности ей — до чего проста лицом. Она точь-в-точь такая, как на той небольшой фотографии, где она изображена во весь рост. Я купил фотографии всей королевской семьи и привезу их домой».
Вечером у ректора был устроен прием с бывшими тогда в большой моде «живыми картинами» на темы известных живописных или скульптурных произведений. Чарлз был среди приглашенных. В том же письме он сообщал: «Tableaux vivants[49] были очень хороши. Леди Уильямсон была там, она позаботилась о костюмах и сама принимала участие в одной сцене. „Спящая принцесса“ по Теннисону была одной из самых прекрасных картин: в ней участвовали только дети, которые были чудесно сгруппированы. Думаю, эту картину поставила леди У. Я уверен, что не миссис Лидделл: фотографируя в их доме, я пришел к весьма грустным выводам относительно ее вкуса».
Чарлз попросил одного из старших членов колледжа представить его принцу Уэльскому, и это было сделано, как только у наследника возникла пауза в беседе с гостями. Вечером того же дня Чарлз записал в дневнике: «Принц милостиво протянул мне руку; я начал с извинения за свою назойливость по поводу фотографирования. Он ответил, что погода этому не благоприятствовала. Я спросил, не докучали ли ему в Америке фотографы, и он ответил, что не очень им поддавался. Я рассказал о новом американском методе, при котором можно делать 12 тысяч снимков в час. В ту минуту мимо проходила Эдит Лидделл, и я заметил, что с детьми можно составлять прелестные композиции; он согласился со мной, сказав, что видел мои снимки детей и они ему очень понравились. Тогда я выразил желание получить его автограф на открытке с его портретом. Он обещал. Полагая, что пора завершить разговор, я заверил его, что он окажет мне честь, если пожелает получить копии любых моих снимков. Он поблагодарил, и я отошел, поскольку не заметил с его стороны желания продолжить беседу». Альбом с фотографиями был передан принцу; позже Чарлз отправил ему около дюжины отмеченных им фотографий.
