Сборник - «Буду верен словам до конца». Жизнеописание и наследие иеромонаха Василия (Рослякова)
Вот так Господь ныне восходит в Иерусалим. Мы идем и мятемся и не хотим воззреть на Него.
«Восклоните очи, – говорит Господь, – посмотрите на Меня, утвердитесь в воле вашей, в ваших чувствах и в ваших помышлениях». Именно это сегодня нам говорится со страниц Святого Евангелия.
Не хотим даже по рой открыть Евангелие и почитать. Мы говорим, что открыть, приобрести Евангелие для нас бывает тяжело! Как это горько сегодня слышать и как трудно об этом сегодня говорить, что мы ссылаемся на все это! Как больно бывает за Бога, как бывает обидно за Него, что Он с нами, что Он ради нас с вами идет, и все делает, и проливает Свою Кровь, а мы стоим беспомощно и говорим: «А у меня, Господи, то… а у меня, Господи, это… и у меня все плохо». Но разве Он не призывает нас к Себе и не дает нам этой силы, чтобы исправить все, что в нас самих и в нашем окружающем мире? Дает, но мы не хотим этого принять.
Не хотим распяться, не хотим принудить себя, чтобы в чем-то ущемить себя ради того, чтобы угодить Богу. Думаем только о себе. Прежде всего ставим свои интересы во главу угла. Соглашаемся, когда нас кто-то обличает, и тут же, выходя из церкви, продолжаем говорить то же самое.
А святой Иоанн Златоуст восклицает в покаянии: «Какого Владыку мы с вами имеем! Какого Господа мы с вами имеем! Такого не имеет никто – ни Царя, ни Владыки! Кто из земных владык когда-либо взошел на крест за своих подчиненных?» К то из каких-либо основателей философских учений или религий принял крестный подвиг ради своих чад, создал Церковь на Крови Своей? Такого не было и не будет больше в мире. Это мог сделать только воплотившийся Бог ради нас с вами.
Приближается Страстная седмица. Приближается Вход Господень в Иерусалим… давайте с вами хотя бы в эти оставшиеся две недели святого Великого поста понудим себя, насколько это возможно для нас, немощных и маловерных, к подвигам благочестия. Подвигнем себя и угодим хотя бы в эти дни Богу. Не унывать мы призваны, мы, христиане православные, но смотреть и видеть Господа, Который идет впереди нас с вами и попирает Своими пречистыми стопами все те скорби, которые враг для нас уготовил. Эти скорби уже попраны Христом, они уже Им побеждены, и для нас с вами только есть возможность приобщиться к победе, к той радости и к тому веселию, которое даровано нам Воскресением Христовым.
Вспомним об этом, о Спасителе нашем, распявшемся за нас и ради нас воскресшем. Послужим Ему хотя бы немного делами благочестия, делами веры, делами угождения нашим ближним! Послужим нашим ближним, немного распнемся за них, ради тех немощей, которые несут они. Ради тех больших и великих невзгод, которые мы часто не замечаем, а человек их носит в своем сердце. Постраждем немножко за ближних. И тогда Господь ради этого и наши скорби умирит в наших сердцах. И жизнь наша примет совсем иное устроение, она будет иной. И тогда мы с вами вместе с Богом приобщимся той неизреченной радости Христова Воскресения, о которой мир сей земной не знает.
Восклонитесь волей вашей от земли, от скорбей ваших, от неприятностей ваших, воззрите к Богу и веру приимите, приимите радость о Духе Святом, Который ныне торжествует в нашей Церкви.
И сегодня, причащаясь Святых Христовых Тайн, войдите с Господом нашим в Иерусалим! Восходите в то Небесное Жилище, которое нам с вами уготовил Господь святою смертью Своей и святым Своим Воскресением. Аминь!
Первая Пасха в возрожденной Оптиной Пустыни[34]Говоря сегодня об Оптиной Пустыни, невозможно обойтись без слова возрождение.
Рассказывают ли о славном прошлом монастыря, судят ли о нынешних его делах, пророчествуют ли о его будущем – во всем и всюду, тайно или явно, присутствует это слово. Оно – символ, знак, указывающий направление текущего времени; оно как нельзя точнее определяет суть сегодняшних устремлений, в которых сливается временное и вечное, соприкасаются планы человеческие и судьбы Божии.
Воистину Оптина Пустынь «рождается свыше», рождается милостью Божией и дерзновенными молитвами преподобных отцов Оптинских. Но жизнь она обретает не бессловесным младенцем, а четверодневным Лазарем, воплощая собой тот единый смысл, который ставит рядом возрождение и воскресение.
«Воскресение Христово свершилось, а потому вера наша истинна»[35], – говорит апостол Павел. Соотнося его слова с судьбой Оптиной Пустыни, можно сказать, что величие и слава Оптиной истинны, поскольку положено начало ее возрождению.
Вновь обретающие жизнь по-новому ощущают ее полноту.
Наверное, поэтому Оптиной Пустынью по-особому осознавались события святой Четыредесятницы и Страстной седмицы, наверное, поэтому для нее стала необыкновенной радость встречи Христова Воскресения.
С ношей строительства шел монастырь по пути, отмеченному церковным календарем, и постигал его духовные тайны, и как бы в благодарность воспоминаемые даты оживотворяли монастырские будни, уничижая временные скорби и утверждая непреходящую надежду.
Незаметно истощилась Постная Триодь, весна вступила в свои права, и через распахнувшиеся врата Вербного воскресенья вошла в жизнь монастыря Страстная седмица. Каждый шаг навстречу Пасхе стал осязаем. Четко размерен и освящен церковными песнопениями путь, приближающий нас к святому празднику. «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный…»; чуть вперед – и «Вечери Твоея тайныя днесь…»[36]
Вот уже храм полон участников Святой Трапезы, вот растекается по земле четвертковый огонь, вот гробовая тишина сковывает землю, все замирает, и только голос Спасителя разрывает безмолвие Великой Пятницы: «Не рыдай Мене, Мати… востану бо и прославлюся…»[37]
Введенский собор приготовился встречать Спасителя новым иконостасом Никольского придела. Еще вчера храм сотрясался от громких разговоров и стука молотков, как бы всем своим существом вспоминая часы распятия Христа, а ныне сияющий крест иконостаса торжественно возвещает победу жизни над смертью.
Последние приготовления, последние предосторожности.
Не торопясь, заблаговременно сте кается народ в храм к вечеру. Пестрая толпа наполняет монастырь. Здесь и козельчане, и москвичи, постоянные прихожане и незнакомые люди, дети, старики, шумная молодежь.
За час до полуночи колокол зовет всех на службу. В храме шумно и тесновато: толпа у свечного ящика, очереди к исповедующим иеромонахам, группы новичков любопытно рассматривают иконы. Всюду нетерпение. Наконец возглас священника возвещает о начале полунощницы. Еще тонет в громких разговорах волнующаяся речь чтеца, ненавязчиво призывая всех к тишине, но вот хор начинает канон Великой Субботы и первым же ирмосом, словно морскою волною, захлестывает празднословящих и накрывает их своим напевом, лишает их последней дерзости и силы. Все в едином порыве устремляется навстречу пасхальной утрени. Небольшая суета возникает, когда из алтаря заблаговременно выносят запрестольную икону и крест для крестного хода, но и эта суета быстро сменяется молчаливым и сосредоточенным возжиганием свечей. Ожидание и предощущение радости сковывает все члены людей, и только глаза, оставшись подвижными, устремляются к царским вратам. И вот тихое алтарное пение как бы неимоверным усилием отодвигает завесу, Царские врата распахиваются, и поток света и звука устремляется из алтаря в храм, из храма в ночную тьму и властно растекается по всей земле. Отец наместник с клиром, блистанием праздничных одежд умножая пасхальное сияние, следуя по проложенному пути, выходит из церкви. И кажется, что за этим шествием, как за кометой, тянется сверкающий шлейф. Крестный ход огненным кольцом опоясывает храм и замирает только пред его затворенными дверями. И словно срывается с уст возглас: «Да воскреснет Боги расточатся врази Его»[38]. Что за великие и таинственные слова! Как трепещет и ликует душа, слыша их! Какой огненной благодати они преисполнены в пасхальную ночь! Они необъятны, как небо, и близки, как дыхание. В них долгое ожидание, преображенное в мгновение встречи, житейские невзгоды, поглощенные вечностью жизни, вековые томления немощной человеческой души, исчезнувшие в радости обладания истиной. Ночь расступается пред светом этих слов, время бежит от лица их. Кажется, что храм сотрясается, его двери растворяются сами, не сдержав могучего потока людского ликования, нахлынувшего на них. Эхо пустого храма подхватывает пасхальный тропарь, но вскоре, сторонясь многолюдства, прячется в куполе храма и исчезает в его белых сводах. Храм становится подобен переполненной заздравной чаше. «Приидите, пиво пием новое»[39]. Брачный пир уготован Самим Христом, приглашение звучит из уст Самого Бога. Уже не пасхальная служба идет в церкви, а пасхальный пир. «Христос воскресе! – Воистину воскресе!» – звенят возгласы, и вино радости и веселья брызжет через край, обновляя души для вечной жизни.
