Альфред Тёрни - Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942
Внутренне фон Бок испытывал жалость к тысячам этих людей. Внешне же он оставался, как всегда, холодным, смотрел свысока и при любых обстоятельствах убеждал солдат и их командиров приложить все возможные усилия для достижения конечной цели59.
Вернувшись в штаб, фон Бок приступил к работе с военными картами и донесениями, созывал своих командующих и штабных офицеров, вел обсуждения и споры о деталях операции с высшим руководством, принимал официальных посетителей. В последние дни октября с фон Боком за обедом встретился Тодт, министр вооружений Третьего рейха. В тот же день приехал и остался на ужин швейцарский военный атташе, полковник Рейнхард Бирхер. 24 октября генерал Грандес, командир испанской Голубой дивизии[76], плечом к плечу воевавшей с немцами в России, провел с фон Боком час. 25 октября фон Боку позвонил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, проговоривший с ним в течение нескольких часов60.
На следующий день Главное командование сухопутных войск (ОКХ) поставило фон Бока в известность, что итальянский дуче Бенито Муссолини, возможно, прибудет в Смоленск в самое ближайшее время. Этот визит, правда, так и не состоялся.
Также приезжали в штаб двое командующих, Гёпнер и фон Вейхс. Оба, как и Бок, выражали беспокойство по поводу неуправляемой ситуации, в которой оказались их армии из-за неблагоприятной погоды[77] и того времени, которое получили русские, чтобы оправиться от поражений в начале битвы под Москвой. Но ни один из них не смог внести удовлетворительного и конструктивного предложения, которое помогло бы им выбраться из такой рискованной ситуации. Гёпнер явно намекал на возможность развертывания «зимней линии обороны», устроенной на линии Холм – Смоленск – Рославль. Фон Бок это предложение отклонил, как совершенно непрактичное61.
26 октября погода немного улучшилась. Снегопад прекратился, и в некоторых областях фронта группы армий «Центр» ненадолго выглянуло солнце. Но грязь никуда не делась. Гудериан с 29 октября безуспешно пытался взять Тулу, но был отброшен, понеся тяжелые потери. Русские были решительны в намерении удержать и Тулу, и Москву.
27 октября фон Бок опять покинул свой штаб и отправился на железнодорожный вокзал Смоленска. 1-я кавалерийская дивизия, одна из старейших частей германской армии, была направлена обратно в Германию для переформирования в танковую дивизию (24-ю. – Ред.). В 1928–1930 годах фон Бок, получивший звание генерал-майора, командовал этом соединением. В честь своего бывшего командира, теперь уже фельдмаршала, бойцы 1-й кавалерийской дивизии, некоторые из которых были ветеранами двух мировых войн, устроили парад перед погрузкой на поезда. Наверное, фон Боку вспомнилась мирная жизнь в любимой Германии, когда он вел за собой своих кавалеристов. Или, возможно, он впервые испытал сомнения из-за тяжелейшего груза ведения Русской кампании. В любом случае, обычно отстраненный и высокомерный, фон Бок проявил сильные эмоции, когда стоял на платформе смоленского железнодорожного вокзала, наблюдая традиционную церемонию торжественного марша под звуки Fehrbelliner Reitermarsch[78].
«Эти старые всадники никогда не будут забыты, – записал он. – Это грустный признак времени, означающий, что кавалеристы больше в этой войне не нужны»62.
На протяжении следующих нескольких дней погода оставалась сравнительно приемлемой, и фон Бок воодушевленно обдумывал возобновление наступления. Он понимал, что его войска тяжело пострадали за прошедший месяц как от погоды, так и от упорного и яростного сопротивления русских. Боевые потери (убитые, раненые, пропавшие без вести) в группе армий «Центр» превысили 200 тысяч63. Потери были большими, но все же меньше астрономических потерь в операциях Первой мировой войны. Тем не менее число заболевших за последние несколько недель, с наступлением плохой погоды, угрожающе выросло. Тысячи людей фон Бока, одетые не по сезону и постоянно страдавшие от влияния суровой погоды, зарабатывали пневмонию, грипп, тиф и болезни ног, поражающие солдат, сражающихся во влажном и холодном климате. Когда число больных и недееспособных было добавлено к числу потерь фон Бока, общее количество достигло 300 тысяч человек. По разным причинам боевой состав в батальонах и ротах сократился на сорок процентов. Более того, Главное командование сухопутных войск проинформировало фон Бока о том, что возможное пополнение по своей численности не сможет возместить потери64.
Кроме того, чтобы возобновить наступление, должна была решительным образом улучшиться ситуация со снабжением. Эта проблема, оказавшись невероятно серьезной, тяжким грузом повисла на плечах фон Бока точно так же, как и человеческие потери. Не только вооружения, боеприпасы, оборудование и техника, но еще и жизненно необходимые для ежедневного выживания вещи были в чудовищном дефиците. Существовало два основных способа снабжения войск фон Бока в России – по железной дороге и автомобильным транспортом. И оба оказались неподходящими для выполнения этой тяжелой задачи. Германские грузовики с их всего двумя ведущими колесами просто не могли преодолеть грязь на большинстве русских дорог. Механические поломки часто нельзя было подсчитать. Та же ситуация преобладала и с железнодорожным оборудованием. Русские железные дороги имели колею шире, чем германские железные дороги (и остальные западноевропейские). Это значило, что нужно было перегружать продовольствие и другое необходимое снабжение с германских вагонов на русские или переделывать железнодорожные пути под узкие немецкие. В любом случае это была непосильная задача, и людей для ее реализации никогда не хватало.
Фон Бока постоянно уверяли в ответ на его жалобы, что большие запасы продовольствия и всего необходимого, включая зимнее обмундирование, были заготовлены на складах и запасных путях железных дорог в Варшаве, Бресте и на промежуточных пунктах. Основной проблемой, таким образом, становился не дефицит продовольствия и предметов снабжения, а отсутствие подходящих способов их перевозки к местам назначения, то есть к войскам на фронте. Фон Бок настойчиво велел своему командующему тылом Шенкендорфу разобраться с ситуацией как можно скорее65.
Прежде всего фон Бок рассудил, что если его войска настолько сильно пострадали в последних боях, то состояние русских должно было быть еще хуже. Таким образом, он решил назначить возобновление наступления на 1 ноября. 7 ноября он намеревался войти в Москву.
Но фон Бок снова столкнулся с препятствием. 29 октября, когда он сообщил в ОКХ о своих планах, в ответ он получил приказ немедленно и на ближайшее время остановить продвижение группы армий «Центр» вперед. Фон Бок связался с ОКХ, чтобы выразить протест. Он поговорил с полковником Хойзингером, который частично замещал Гальдера, пока тот лечился после травмы, полученной во время езды верхом[79]. Хойзингер справедливо заметил, что не имел полномочий отменять приказ или в какой-либо форме его корректировать. Он попытался успокоить фон Бока, уверяя, что этот вопрос дойдет до его шефа, Гальдера, в самое ближайшее время. Фон Бок положил трубку, едко заметив, что ситуация в группе армий «Центр» и ежедневные донесения о ней, очевидно, не вызывают в ОКХ никакого интереса. Нет записей о том, что фон Бок пытался проконсультироваться с главнокомандующим сухопутными войсками фон Браухичем. Если он на самом деле и связывался с ним, то приказ все равно остался неизменным на некоторое время; если нет, то причины этого остаются загадочными66.
