Джерри Хопкинс - Никто не выйдет отсюда живым
Полиция также почувствовала это 9 декабря 1968 года. На следующий день после двадцатипятилетия Джима, “Doors” выступали в Нью-Хэйвене, штат Коннектикут. Джим за кулисами разговаривал с девушкой в мини-юбке. В коридоре, лениво прислонясь к стенам, стояли полицейские. Техники таскали усилители. Поклонники, типа этой девушки, были повсюду. Оставалось тридцать минут до выхода “Doors” на сцену.
Здесь невозможно разговаривать, – сказал Джим девушке. – Давай поищем более спокойное место.
Девушка молча кивнула и последовала за Джимом, когда он толкнулся в открытую дверь душевой, осмотрел её и вошёл внутрь.
Через несколько минут Джим с девушкой уже обнимались.
Вошёл полицейский.
Эй, ребята! Убирайтесь отсюда! Никому нельзя находиться за кулисами!
Джим взглянул на полицейского:
Кто это говорит?
Я сказал, убирайтесь отсюда. Давайте, двигайтесь!
Накося выкуси, – Джим хлопнул себе по промежности сложенной лодочкой рукой.
Полицейский потянулся за чем-то, за крючок пристёгнутым к ремню.
Последнее предупреждение, – сказал он. – Последний шанс.
– Последний шанс выкусить, – усмехнулся Джим.
Девушка побежала, когда полицейский шагнул вперёд, а Джим получил в лицо порцию химической пены.
Джим бросился на полицейского, затем вслепую выскочил в коридор, рыча: “В меня брызнули газом! Трахнутая свинья!” Собралась толпа, все обступили Джима; полицейский признал, что совершил ошибку.
Подбежал Билл Сиддонз, сопровождающий “Doors”, и с помощью полицейского привёл Джима к умывальнику, где они промыли ему глаза водой. Полицейский извинился, и через несколько минут начался концерт.
Во время представления студенты часто аплодировали, а многие из них присоединялись к Джиму, когда он кричал: “Мы хотим мир, и мы хотим его… сейчас!” Когда он проявил враждебность к аудитории, высокомерно подбросив микрофонную стойку, они ответили восторгом. Потом, во время инструментальной паузы в “Человеке чёрного хода” Джим начал говорить.
Я хочу рассказать вам о том, что случилось несколько минут назад прямо здесь, в НьюХэйвене. Это ведь Нью-Хэйвен, штат Коннектикут, Соединённые Штаты Америки?
Аудитория стала прислушиваться, когда Джим подробно излагал детали своего пребывания в городе: обед и напитки, разговор о религии с официанткой, неожиданная встреча с девушкой в раздевалке. Он начал разговаривать с девушкой, сказал Джим. На ритмическом фоне “Человека чёрного хода” спонтанная болтовня становилась гипнотической. “И мы хотели уединиться… И поэтому мы зашли в душевую. Но, вы знаете, мы ничего не делали. Просто стояли там и разговаривали… А потом туда вошёл этот маленький человек, этот маленький человек в маленьком голубом костюме и маленькой голубой фуражке ”.
Вдоль перед сценой, лицом к публике, стоял ряд полицейских, как это традиционно бывает на рок-концертах, чтобы сдерживать бурные волны тинэйджеров. Но когда Джим начал свой рассказ, некоторые из них повернулись кругом.
– “ Что вы тут делаете?” – цитировал Джим слова полицейского в душевой. – “Ничего”. Но он не уходил. Он оставался там, а потом слазил куда-то себе за спину и вытащил оттуда какуюто маленькую чёрную коробочку, на вид напоминавшую крем для бритья. А потом он брызнул мне в глаза.
Почти все полицейские смотрели теперь на Джима. Он использовал голос “глупого южанина ”, рассказывая эту историю, и использовал его для того, чтобы посмеяться над маленьким человеком в маленьком голубом костюме. В аудитории послышался смех – смех, относящийся к полицейским.
Весь мир ненавидит меня! – кричал Джим. – Трахнутый мир… Никто не любит меня. Весь трахнутый мир ненавидит меня. – Публика была в восторге.
Джим дал сигнал группе и с разгону запел финальный рефрен песни: “О, я человек чёрного хода…”
Вдруг зажёгся свет, и Робби сделал шаг вперёд, чтобы шепнуть Джиму на ухо:
Кажется, менты уписались.
Джим спросил аудиторию, хочет ли она ещё музыки, и, когда ответом прозвучало громкое “Да!”, Джим воскликнул: “Ну, тогда выключите свет! Выключите свет!” Но свет продолжал гореть, и лейтенант полиции, руководитель молодёжного отделения Нью-Хэйвенского департамента полиции, вышел на сцену и сказал Джиму, что он арестован.
Джим повернулся лицом к полицейскому, затянутые в кожу ноги вызывающе расставлены; длинные волнистые волосы – мокрые, лохматые. Он сунул микрофон под нос полицейскому.
Ну, свинья, – сказал он в смеси школьной бравады и взрослой неприязни к авторитетам, – ну, скажи, тип, что ты там хочешь сказать!
Появился ещё один полицейский, оба они взяли Джима под руки и повели через занавес со сцены. Они тащили его вниз по лестничному пролёту, затем через автостоянку, поставили его у патрульной машины и сфотографировали, потом сбили с ног, били ногами, наконец, запихнули в машину и отвезли в отделение, где предъявили обвинение в непристойном и аморальном поведении на сцене, нарушении общественного порядка и сопротивлении при аресте.
Полицейские арестовали также журналиста из “Village Voice” и фотографа из журнала “Life”, неумышленно гарантируя Джиму максимум рекламы.
Через несколько дней Джим сидел на полу в офисе “Doors” среди завала из фанатских писем, вырезок из газет и журналов за две недели, и последней выборкой из рекламы “Doors”. Джим развернул статью, написанную кинокритиком из “Los Angeles Free Press”.
Эй, – сказал он минутой позже, – кто-нибудь из вас, ребята, читал, что говорит о нас Джин Янгблад?
Присутствующие в комнате подняли глаза. Джим самодовольно улыбался.
Он говорит, я цитирую: ““Beatles” и “Stones” – для проветривания ваших мозгов. “Doors” для следующего этапа, когда ваша крыша уже отъехала”.
Джим выпрямился, будто он читал с дощечки.
Слушайте, что он говорит о музыке. “Музыка “Doors” – это музыка произвола. Это не притворство. Она исследует тайны истины. Это авангард в содержании, если не в технике: она исследует безумие, которое присутствует в каждом из нас, порочность и мечты, но она исследует всё это в относительно традиционных музыкальных формах. В этом её сила и её прелесть – прелесть, которая ужасает.
Музыка “Doors” больше сюрреалистическая, чем психоделическая. Это больше боль, чем кислота. Больше, чем рок – это ритуал, ритуал психосексуального заклинания. “Doors” – маги поп -культуры. Моррисон – ангел, самоуничтожающийся ангел”.
Джон Денсмор взял вырезку из рук Джима и заглянул в неё.
Эй, – сказал он, – в первом абзаце он говорит, что был потрясён, когда он вошёл в зал: мы играли “Лошадь терпит”.
Все собрались вокруг, подбираясь к вырезке.
