Сергей Кредов - Щёлоков
Нас учили не только прикладным дисциплинам. Но и, например, современному русскому языку — мы писали диктанты высокой сложности. Учили правильно разговаривать и с подчиненными, и с представителями общественности. Нам преподавали вопросы социологии, философию, теорию государства и права. При академии продолжал работать университет культуры. Каждый четверг, даже в тяжелые 1990-е, к нам приезжали известные деятели культуры. Где еще человек из провинции мог встретиться с художником Ильей Глазуновым? А Глазунов перед нами выступал, долго отвечал на вопросы. Слушали мы и оперную певицу Елену Образцову. Бесплатно распространялись билеты на концерты. Мы шли в Центральный музей МВД и видели там уникальные экспонаты, вещественные доказательства по самым известным преступлениям, совершавшимся в России и СССР. А по средам к нам приезжали руководители МВД — начальники главков, следственного управления, финансисты, кадровики, отвечали на наши вопросы. Всё это традиции Щёлокова — Крылова».
Следует сказать несколько слов и о реформе системы ведомственного образования в исследуемые нами годы. Помимо академии — элитного учебного заведения, где готовят будущих руководителей милиции (да и сами обучающиеся — уже начальники, вплоть до республиканских министров), при Щёлокове в системе МВД появилось 17 высших учебных заведений, десятки школ первоначальной подготовки и повышения квалификации. Милицию не только обмундировали, «подкормили», но и образовали. Она ведь была полуграмотная в начале 1960-х. Например, тогда только половина участковых имели за плечами образование выше начального, среди рядовых, сержантов — и того меньше. В уголовном розыске редко можно было встретить сотрудника с очных высшим, на иную область таких приходилось один-два человека. К началу 1980-х большинство сыщиков в стране имели высшее или незаконченное высшее; так, в МУРе все начальники отделений и выше имели вузовские дипломы.
Из дневника Щёлокова видно, что он прекрасно понимает, какие опасности таит профессия милиционера для того, кто ее выбрал. Читаем (21.12.1973, Барвиха):
«Возиться с накипью, человеческими отбросами, мешающими жить другим, несомненно, труд тяжелый, малоприятный в личном плане, хотя и заслуживающий всяческого уважения. Удовольствия от постоянного общения с пьяницами, хулиганами, ворюгами, со всеми разновидностями уголовного элемента мало, и себя не обогатишь тем, что постоянно находишься в этаком „чистилище“. И какое надо иметь мужество, чтобы выработать в себе особый иммунитет от всех этих бацилл, постоянно оскверняющих, разъедающих тебя, чтобы оставаться на высоте, быть бойцом против всей этой скверны, оставаясь человеком в лучшем понимании и значении этого слова».
Союз Фемиды с музами… Что давал этот союз молодому человеку, который хотел стать, предположим, сыщиком?
В уголовный розыск сразу, скорее всего, не поступить (мы говорим о 1970-х, сейчас-то проще, ищут желающих днем с огнем). «Молодого» направляют на работу в медвытрезвитель. Несколько месяцев он учится умению быстро раздевать подобранных на улице алкоголиков. Потом он — в патрульно-постовой службе. Могут участковым предложить. Наконец, если упорно стремится в сыщики, отправляют в милицейскую школу, потом — долгожданный уголовный розыск. И начинается с утра до вечера — воры, убийцы, мошенники, слезы потерпевших, выезды на трупы. В принципе самому сыщику уже нужна психологическая помощь. Он в плену самых мрачных представлений о жизни. От него требуют раскрытия, «палок в отчетности», начальство на него орет, и сам он ловит себя на том, что так же обращается с младшими по должности. Но он не безнадежен. Это поправимо. «Надо чаще общаться с нормальными людьми». Шефствующий над подразделением милиции местный театр присылает билеты на спектакль. На Новый год приглашают с детьми на елку — он не сможет, но дети с мамой сходят. Его отправляют учиться дальше, повышают по службе, направляют в академию… Если у него есть голова на плечах и он действительно предан своей профессии, то вполне может избежать болезни, которая называется «профессиональная деформация». Деформация сознания людей, вынужденных с утра до ночи иметь дело с худшими представителями рода человеческого.
Не панацея. Но другого пути, по-видимому, нет.
Сергей Михайлович Крылов (и тут единомышленник!) прекрасно сформулирует цель, которую ставили перед собой инициаторы этой не всем понятной, порой наивной, странной, с точки зрения партийных чиновников, но такой нужной «культурной революции»: воспитать милиционера, внутренне не способного совершить преступление.
А между тем за контактами руководства МВД с интеллигенцией старшие партийные товарищи наблюдали с большой подозрительностью. Придет время, когда эти контакты начнут объяснять исключительно тщеславием министра, который, дескать, «любил окружать себя представителями творческой интеллигенции». Наверное, любил. Что ж в этом зазорного? Лучше, чем общество «авторитетных предпринимателей». Происходившее тогда в МВД слишком значительно, чтобы объяснять это конъюнктурными соображениями. Все обстояло гораздо глубже и серьезнее.
Не только Николая Анисимовича Щёлокова тянуло к мастерам искусств. Но и их к нему — тоже. Они чувствовали уважительное, серьезное к себе отношение, свою востребованность. В МВД тогда вообще было к кому тянуться. Известен и уважаем в среде творческой интеллигенции был Игорь Иванович Карпец (еще со времен его работы в Ленинграде). Совещания в своем главке интеллигентнейший Игорь Иванович нередко начинал словами: «Вы что думаете, я ругаться не могу? Могу!» После чего… не ругался. Он просто в этом не нуждался, таков был его авторитет в среде сотрудников угро. Культурным и талантливым в разных областях человеком, как отмечалось, был заместитель министра Борис Тихонович Шумилин. Владимир Петрович Илларионов… А уж насколько популярен в среде актеров, журналистов, ученых, космонавтов был Сергей Михайлович Крылов, и говорить не приходится. Да многие, многие… Это было, несомненно, самое образованное и интеллигентное руководство органов внутренних дел в их, по крайней мере, советской истории.
Глава десятая ЗАВЕДЕННЫЙ МЕХАНИЗМ
Как строился рабочий день министра внутренних дел Николая Анисимовича Щёлокова?
…Каждое утро в девятом часу служебная «Чайка» с государственным номером «11–04» прибывает на дачу министра в Горки-10 или (зимой) к его дому на Кутузовском проспекте. В машине вместе с водителем — один из помощников Щёлокова, который к тому времени успел подготовить сводку происшествий, материалы к предстоящим заседаниям в МВД или, предположим, в Совмине, ЦК КПСС, в зависимости от того, куда министр направляется. В пути Николай Анисимович эти бумаги изучает.
