Кузьма Белоконь - В пылающем небе
По случаю приезда жены Плотников устроил торжественный ужин. У какого то прощелыги купил за баснословную цену литр спирта, на закуску принес из столовой пшенной каши. Но когда в торжественный момент наполнили понемножку алюминиевые кружки, дружно чокнулись за встречу Валерия с Ниной, за возвращение в полк Ивана и Андрея, за Новый год, то оказалось, что никакой это не спирт, а черт знает какая жидкость, смешанная с керосином. От участников этой встречи даже на второй день так несло керосином, что от них отворачивались.
Но, тем не менее, вечер прошел весело. Поднимая кружку, Нина сказала: «Теперь, кто бы что ни говорил, какие бы извещения не получала – никогда и никому не поверю, что Валера может погибнуть».
1942 год для летного состава 103-го полка начался напряженной учебой. Летчики анализировали свои промахи в прошедших боях, тактику действия авиации противника, особенно его истребителей, искали свои тактические приемы, совершенствовали летное мастерство. Технический состав изучал случаи отказов материальной части, оружия. Много внимания уделялось грамотной эксплуатации самолета, мотора и различного оборудования.
В первых числах марта майор Березовский был вызван в управление кадров ВВС и оттуда уже не вернулся, пошел на повышение. Жалко, что ушел, и в то же время приятно, ведь человека выдвигают. Ефима Степановича все ценили высоко. На должность начальника штаба полка вступил начальник связи капитан Фомин Сергей Александрович.
В конце апреля программа летной подготовки молодых летчиков закончилась, их распределили по маршевым полкам. В 103-й попали девять человек, среди них заметно выделялись трое. Георгий Коваленко даже представился командиру полка с гитарой в левой руке.
– Ты кто, летчик или гитарист? – строго спросил Мироненко.
– И то, и другое, товарищ подполковник, – не моргнув глазом, ответил младший лейтенант.
И уже на второй вечер Коваленко дал такой концерт, что все пришли в восторг, особенно были довольны политработники.
– Это же находка для нас, – говорил Плотников. – Сам поет, сам аккомпанирует. Вот это летчик!
– Да, положим, еще неизвестно, какой из него летчик будет, пока что только желторотый птенчик, – вмешался Маслов.
Услышав этот разговор, Георгий решительно ответил:
– Постараюсь и летчиком быть неплохим, скорее бы на фронт.
Сергей Аверьянов – статный, высокий, с красивым чубом парень, большой любитель петь, и пел прекрасно.
– Такой не одну девушку с ума сведет, – шепнул Плотников Попову.
– Свел бы, не будь войны. А сейчас ему не до девушек будет, как улетим отсюда.
Павел Назаров перед войной был авиационным техником. Но пришла лихая пора для нашей Родины, и Назаров добился разрешения овладеть трудной профессией летчика. Полюбил летное дело так, что ему казалось теперь – нет на свете лучшей работы. Но бывших своих коллег стал называть не иначе, как технарями, и ремешок летного планшета отпускал на последнюю дырку, чтобы переброшенный через плечо планшет бился по ногам. Из-за этого его в шутку называли «Чкалов номер два».
Все ждали отправки на фронт, но на какой, никто не знал.
30 апреля командир полка получил приказ перелететь на Кубань. Весь день ушел на подготовку, а 1 мая во второй половине дня летчики произвели посадку снова на аэродроме Абинская. Спустя три часа приземлились и два транспортных самолета Ли-2 с техническим составом.
Здесь самолеты были приведены в полную готовность, а 5 мая перелетели через Керченский полуостров на аэродром Багерово. Полк вошел в состав 15-й ударной группы генерал-майора Климова ВВС Крымского фронта.
Снова в Крыму
В конце декабря 1941 года, в период наибольшего напряжения боев за Севастополь, советское командование приступило к осуществлению первой за время Великой Отечественной войны крупной Керченско-Феодосийской десантной операции. Она закончилась 2 января 1942 года. Войска 51-й и 44-й армий при поддержке Черноморского флота и Азовской флотилии продвинулись в глубь Керченского полуострова более, чем на сто километров, освободили города Керчь и Феодосию.
Гитлеровцы приняли все меры, чтобы исправить положение. Бои за крымскую землю приняли критический характер. 15 января немцы перешли в наступление. Силы были неравные – наши войска вынуждены были оставить Феодосию. Усилия нашего командования возобновить наступление в марте и апреле к успеху не привели. Имея многократное численное превосходство в живой силе и технике, гитлеровцы готовились к решительному наступлению.
6 мая 1942 года штурмовики 103-го полка приземлились на аэродром Багерово, всего в 12 километрах западнее Керчи. В тот же день повели группы Мироненко, Попов, Маслов и Емельянов. Немцы их встретили сильнейшим зенитным огнем. По двадцать и более вражеских истребителей непрерывно висели над полем боя. Под вечер двенадцать «фоккеров» ударили по аэродрому. К счастью, подожгли только один самолет. 6 и 7 мая налеты повторялись по нескольку раз. Чтобы дать возможность действовать штурмовикам, наши истребители над аэродромом вступали в неравную схватку. На земле и в воздухе обстановка была накалена. Под огнем гитлеровских истребителей взлетали наши штурмовики, на маршруте вместе с истребителями вели оборонительные бои, пробиваясь к цели. Над полем боя их встречал губительный зенитный огонь, а на обратном пути вплоть до посадки снова подвергались атакам «фоккеров» и «мессершмиттов».
Это было самое трудное время для полка за все прошедшие месяцы войны. Казалось, такое невозможно выдержать живому человеку. Люди за эти три дня почернели от перенапряжения. Все стали молчаливее и еще злее к фашистам. Особенно тяжело было молодым летчикам, ведь они только теоретически знали про войну и сразу встретились с такими испытаниями.
Но ребята – молодцы, выдюжили эту ношу, которая свалилась на их плечи с первых дней фронтовой жизни.
И сейчас Коваленко не оставлял гитару. После ужина под ее аккомпанемент напевал «Синий платочек» или еще что-нибудь. Слушали его и хоть на какое-то время забывали о войне, отходили душой. Прав был Плотников, когда говорил, что Коваленко – находка для полка.
Как день сменяется ночью, так на войне часто радость победы – горечью неудачи. Так было и 8 мая.
К исходу 7 мая авиаразведка обнаружила на аэродроме Сарабуз до ста вражеских самолетов. Полку было приказано нанести по нему бомбардировочно-штурмовой удар. Мироненко понимал, насколько сложным будет это выполнить. Надо лететь на предельный радиус действий «илов», что не допускало никакого отклонения от курса; большая часть пути проходила над территорией, занятой противником, где можно не один раз попасть под обстрел зениток или истребителей; половина маршрута – над морем, а это сильно затрудняло пилотирование и ведение ориентировки. И, наконец, чтобы застать на аэродроме все самолеты, придется взлетать в темноте.
