Лидия Кузьмина - Генеральный конструктор Павел Сухой: (Страницы жизни)
Оба мы терпеть не могли переполненной столовой с ее суетой, поэтому ходили туда перед самым закрытием, когда она пустела. Так и повелось, все четыре года, пока КБ Павла Осиповича входило в наш состав, мы обедали с ним вместе за одним столом. Постепенно наши трапезы стали сопровождаться все более и более задушенными беседами.
Начались они, помню, с чрезвычайной симпатии Павла Осиповича к Кисловодску. Он очень романтизировал его.
«Вот вы не были в нем и не можете представить себе его исключительность. Открывается дверь вагона, вы выходите, вдыхаете воздух и что это? Тот воздух, на который опираются крылья наших самолетов, — аэродинамическая субстанция, здесь же это даже не воздух, а какой-то нектар. Вдыхаешь полной грудью и наслаждаешься его вкусом и ароматом».
Никогда раньше он так не говорил, и право, до этого мне трудно было представить в его речи такие лирические нотки…
Должен сознаться, обаяние речи П. О. Сухого было столь велико, что зимой 1951 года я решил съездить в Кисловодск. Увы! «О вкусах не спорят» — этот курорт на меня столь значительного впечатления не произвел.
В наших «застольных» беседах постепенно раскрывались художественные, театральные вкусы Павла Осиповича. Он по-настоящему любил русскую литературу, особенно поэзию.
Помню, как он противопоставлял Лермонтова Маяковскому, утверждая, что Михаил Юрьевич был не менее социален. В подтверждение он на память цитировал нужные строфы из «Мцыри». [114]
В другой раз мы заспорили о прозе. Павел Осипович начал сравнивать «Цемент» Гладкова с «Молохом» Куприна. И, откровенно говоря, я оказался в затруднении, ибо никогда даже не пытался сопоставлять их.
«И то и другое, — говорил Павел Осипович, — вещи вполне сопоставимые, но Куприн, мне кажется, тоньше и убедительнее подводит нас к тому же выводу, что и Гладков».
Говоря о театре, он признался мне как-то, что очень любит оперетту. А это так не вязалось с моим представлением о нем! Я даже переспросил, так ли это? И он тут же подтвердил:
«Да, знаете, люблю, а вот хожу в театр редко, все некогда…»
Встречаясь в непринужденной обстановке, было приятно увидеть в нем за внешней замкнутостью настоящего русского интеллигента, разносторонне и широко задумывающегося над всеми сторонами жизни».
* * *
Однако вернемся к самолетостроению. Андрей Николаевич поручил Павлу Осиповичу в качестве своего заместителя доводку и организацию серийного производства самолета Ту-14 на одном из сибирских заводов. Это была по тому времени одна из первых машин подобного класса прогрессивной, принципиально новой конструкции, с двумя реактивными двигателями и сложным специальным оборудованием.
Вместе с Павлом Осиповичем к новому месту работы выехали его ближайшие помощники Н. Зырин, Н. Семенов, В. Балуев, Л. Давыдов.
На заводе сложилась тогда специфическая ситуация. Большинство опытных эвакуированных во время войны авиаспециалистов возвратились в Москву. Инженерно-технический состав завода укомплектовался молодыми работниками — людьми способными, инициативными, энтузиастами своего дела, но не имевшими достаточного опыта освоения новой техники. Их нужно было всему учить. А сроки выпуска самолетов были предельно сжаты.
Пришлось Павлу Осиповичу проявить все свои знания и умения организатора, конструктора и даже технолога.
«С прибытием Павла Осиповича на завод, — вспоминает [115] бывший его директор Михаил Павлович Семенов, — технические проблемы стали решаться оперативно, на месте, без запросов Москвы, без длительных споров между представителями КБ и техническими службами завода. Подавляющая часть вопросов не доходила даже до руководства завода, решалась в цехах и отделах или техническими службами под руководством самого Павла Осиповича.
Много внимания уделял П. О. Сухой летным испытаниям. Наш край таежный, запасных аэродромов тогда почти не было, а техника новая, сложная, всякое могло случиться.
Вместе со старожилами здешних мест Павел Осипович объездил многие площадки вокруг завода, изучая пригодность их для возможной посадки машины. И тут мы узнали одну его слабость — любовь к быстрой езде на автомашине. В те времена в наших краях были в основном грейдерные дороги, не позволяющие быстро ездить. Ездили мы на «Победе» и с интересом наблюдали, как оживляется Павел Осипович всякий раз, когда приходилось делать крутые повороты и виражи на сложных сибирских таежных трактах. Это доставляло ему большое удовольствие.
В Сибири, вдали от Москвы, люди сближаются особенно быстро. Дружным совместным коллективом москвичей и сибиряков участвовали мы в походах, экскурсиях. Часто выезжали на выходные дни в загородный дом отдыха, иногда все размещались в одном «виллисе», кто как мог. Разговоры в дороге велись на самые разные темы — о литературе и искусстве, и о занимавшей в то время целые газетные полосы дискуссии по вопросам биологии. Все любили эти поездки, всем нравилось слушать Павла Осиповича: в его пересказе появлялась новая неожиданная сторона события или явления.
Однажды в однодневном доме отдыха устроили соревнования по стрельбе из охотничьих ружей. Договорились: самый меткий получает приз — бутылку шампанского.
Павел Осипович не любил охоты, никогда не стрелял в птиц и животных, и по его просьбе мишенью сделали чью-то кепку. Ее запускали в полет с крыши дома. Никто в кепку так и не смог попасть.
Кто-то шутя предложил: «Павел Осипович, попытайтесь и вы». Павел Осипович взял ружье, спокойно прицелился, [116] и, к изумлению всех, в кепке появилась дырка. Не знали окружавшие его товарищи, что Сухой воевал еще в окопах первой мировой войны.
Павел Осипович отказался от права на приз и сам купил шампанское «пострадавшему» — хозяину кепки.
Павел Осипович уважительно относился к чужому мнению, любил, чтобы его собеседник активно защищался, спорил и не соглашался механически с тем, что предлагалось «главным».
Эти качества сблизили его со многими работниками завода. Бывал он запросто и в семьях знакомых ему людей. Мог зайти вечерком, посидеть за дружеской беседой или воспользоваться домашней библиотекой и, никого не тревожа, почитать в сторонке.
Чувствовалось, что от этих встреч получали удовольствие и хозяин и гость.
Сибиряки — народ внешне суровый, но отзывчивый, душевный. Вспоминают, что в те годы у Павла Осиповича часто побаливали печень и желудок, а с питанием было еще трудновато. Медицинская служба и работники столовой установили для Сухого особый режим и строго его соблюдали».
Деловые контакты с руководством серийного завода, стремление Павла Осиповича как можно лучше, продуктивнее помочь заводу в освоении новой техники укрепляли его авторитет.
