Клеменс Подевильс - Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943
Дают о себе знать начавшиеся контрмеры – вплоть до нашего района. По трассе, которая проходит мимо бункеров, двигаются штурмовые орудия, полугусеничные транспортеры с тяжелыми зенитными пушками, на полной скорости проезжают противотанковые пушки, а также мотопехота. Там, где дорога сворачивает от Сталинграда на запад, они мчатся по пересеченной местности на север.
Конец дня: поле боя пропитано черным дымом горящих танков Т-34. Поступившее сюда вечернее донесение свидетельствует о том, что обстановка восстановлена, уничтожено 117 русских танков. Так на этот раз была сорвана очередная попытка противника деблокировать Сталинград с севера. (Контрудары 1-й гвардейской и 24-й армий, усиленных 16-м танковым и двумя стрелковыми корпусами, сильно облегчили положение оборонявшихся в Сталинграде. – Ред.)
20 сентября
Наши атаки в городе захлебнулись в каменных зданиях, расположенных на берегу. Только соседней дивизии на правом фланге удалось выйти к Волге. Противник ожесточенно оборонялся в комплексе зданий. Название этой четко очерченной передовой позиции имеет недобрый привкус: элеватор – фабрика, выпускающая иголки, – крытый рынок – почтамт – здание НКВД.
Мой рабочий кабинет располагается в бункере Ic[59] дивизии, в непосредственной близости от которого мне предоставили деревянный столик для работы на печатной машинке. Офицером оперативного отдела Ic дивизии является обер-лейтенант Харбек[60], резервист, однако он еще молодой по возрасту. Он происходит из семьи крупного торговца в Гамбурге, в качестве единственного владельца фирмы он был предварительно отправлен за океан, чтобы побывать на иностранных предприятиях, собрать деловую информацию и приобрести жизненный опыт. Харбек владеет английским языком, знает США, Южную Америку, является хорошим рассказчиком и обогащает нас информацией о заморских странах, и мы с удовольствием слушаем его рассказы. Для выполнения поставленных задач на войне он использует все, среди прочего свои мягкие, непринужденные и тем не менее уверенные манеры, что прибавляет ему веса главным образом при общении с армейскими начальниками. Харбек выносит свой независимый вердикт по поводу скудных донесений, трофейных документов, показаний пленных и делает больше, чем требуется, поддерживая хорошие отношения с представителями соседних дивизий, обмениваясь новостями и предоставляя каждый вечер своему изумленному генералу исключительно живую и многостороннюю картину того, что называется «положением противника». Как и все усердные люди, он никогда не прекращает своей работы, но всегда находит время для непродолжительной беседы с каждым.
21 сентября
Вчера, много лет спустя, снова прочитал «Бездельника». Какой источник в период сильной засухи войны! Источник детской, простой радости. Им является Айхендорф[61].
У радости есть свой ужас,
И все умирает.
22 сентября
Новый день нашего наступления в Сталинграде. Ясное, холодное осеннее утро, первый день, когда выпал иней. Вернулся мой автомобиль, я поехал с генералом на линию фронта. Опустошенность придает городу нечто провинциальное. Мы подъезжаем к Сталинграду, и нас прикрывает древний татарский вал. Сквозь темные облака дыма пробивается красноватое с золотым отблеском солнце. Деревянные предместья, вдребезги разбитая территория казарм летчиков – все это закрывает чудовищная стена дыма. Дым пожарищ создает странный полумрак. Однако в стене дыма, которая едва пробивается солнцем, поблескивают серебристые фюзеляжи пикирующих бомбардировщиков, похожих на чайки. Воют сирены, как будто самолеты отдают честь солнцу, а не сеют разрушения. Авиация сосредоточила свои силы и средства на ударах по узкой полосе городской территории, отделяющей фронт дивизии от Волги (здесь укрепились советские войска). Ежедневно увеличиваются используемые силы и средства.
Наш автомобиль въехал во двор большой больницы, стоящей на холме на западной окраине города. Из окна второго этажа с видом на восток открывается панорама города и реки. Везде возникают дымовые завесы от взрывов тяжелых снарядов. В воздух вздымается черный дым, разлетается светлый песок, белый мел. Там, где стояло кирпичное здание, возникает красноватое облако.
Сброшена последняя бомба, внезапно умолкает артиллерия. Несколько минут стоит мертвая тишина. Но потом на разных участках открывается ответный огонь, издалека он кажется невинным после оглушительного гула предшествующей четверти часа. Русские пулеметы строчат неторопливо, как будто барабанят по дереву. Наши войска ведут наступление и встречают сопротивление. Высоко в облаке темного дыма светятся сигнальные ракеты.
В больницу попало несколько крупных снарядов, на многих местах ее белого фасада трещины, зияют дыры, совсем не осталось оконных стекол. В больнице размещались различные наблюдательные посты и командные пункты. Однако при свете утреннего солнца белый фасад больницы виден издалека. По нему ведут огонь, и вести наблюдение, не пригибаясь, нельзя. Из оконных проемов показываются только объективы стереотруб.
Панорама: на переднем плане разрушенные деревянные избы, посеченные осколками сады. Город пересекает, параллельно реке, железная дорога. Перед Волгой, в которой отражаются солнечные лучи, очертания развалин высоких домов. Этот рубеж, словно начерченный сейсмографом, начинается на правом фланге и на севере – на развалинах фабрики по производству иголок. Затем он опускается у рыночной площади, а затем снова поднимается башней: водонапорная станция. Рядом черный куб здания НКВД. Очередные развалины с пустыми оконными проемами, сквозь которые сверкает серебристая река, и с крышей, как будто украшенной зубцами, имитирует изящество готического контура. Еще дальше на юге возвышается элеватор, чем-то похожий на церковь. Теперь облака дыма закрывают солнце. В течение нескольких дней дым исходит от горящих нефтяных резервуаров. Однако все же виден длинный белый песчаный остров, который делит течение реки на две части. Рыбацкие лодки вытащены на берег. Над восточным берегом Волги, где находится противник и который до бесконечности простирается вдаль, стоит серая дымка.
Четырехкратно над нашими головами проносятся снаряды, издающие необычайно резкий свист. Опытные военные наблюдательного поста береговой артиллерии вопрошающе смотрят друг на друга. Еще две секунды тишины. Затем все здание больницы содрогается до основания, грохот слышен в комнатах и коридорах. А за двором, позади здания, деревянные дома вместе с землей, на которой они стояли, взлетели на воздух, превратившись в облако дыма и пыли. Это был первый залп из орудий самого крупного калибра, который противник нанес с другого берега Волги по белому фасаду здания. Генерал приказывает покинуть здание, находящееся под угрозой, всем, кроме артиллерийских наблюдателей, – никаких командных пунктов.
